В дверь постучали. Подошла, приоткрыла. За дверью стояло нечто бесполое.
– Я Элеутер, – сказало бесполое. – Первый еще не приходил?
– Иди на …! – девушка закрыла дверь.
Обернулась. Перед ней стоял Михаил Иванович в налобном фонарике и с топором в руке.
– Консервы надоедают, – сказал он, – свежатинки хочется.
– Миша, я все объясню. – Сарф попятилась и уперлась спиной в дверь. – Миша не надо!!!
Топор будто сам собой проломил череп, забрызгав кровью, мозгом и костяным крошевом светлые косички.
Михаил Иванович оглянулся и увидел Михаила Ивановича с топором в руке.
– Ты кто? – закричал он.
Гранаты начали мелко позванивать.
– Я Первый! Отит у меня! – топор в руке Михаила Ивановича проломил череп другому Михаилу Ивановичу.
За спиной убийцы вставал следующий Михаил Иванович…
2 серия – Желтый снеговик и зубы дракона
Этот снеговик беспокоил Мэлиссу. Казалось бы, толстенький, в очках, с красным шарфом в синюю полоску, и даже с бородой, немыслимо похожий на отца, он должен вселять уверенность, ан нет. Мэлиссу он беспокоил, и немудрено. За окном был июль. В чашке плескался двойной латте с медом и орехами. Снеговик стоял на лестничной площадке и пялился на ее дверь. В разбитое лестничное окно влетел сокол и врезался в голову снеговика. Снеговик начал желтеть, а после плавиться.
– Бред какой-то, – сказала Мэлисса и, выплеснув остатки кофе на бетон, вернулась в квартиру, играть на висящей на стене гитаре песню «Голубая мечта!» о приятелях Виджее и Стиве.
Из-за снеговика выглянул десятилетний мальчик с небольшими нашлепками на плечах, обернутым вокруг шеи хвостом саблезубой кошки и не спеша застегнул ширинку.
– Отечество в опасности! – произнес он. – А они тут на фей охотятся, придурки! – закурил и насвистывая «How Much is The Fish» SCOOTER-а, пошел по лестнице вниз.
Из обитой кожзамом двери напротив выглянул покрытый холодным потом доктор ван Э, Бонцен. Брезгливо ковырнул мохнатым лиловым тапочком кучу желтого снега, оставшуюся от снеговика, выковырнул сокола.
– Х-м… птичка… интересно, рыбы там нет?
Дальнейшие раскопки привели только к мокрым тапкам и находке надкусанной морковки и шарфа.
– Бред какой-то, – доктор брезгливо понюхал шарф и посмотрел в окно, на более низкие, чем их небоскреб, стеклянные строения. За окном был июль. – Пора завязывать с миксом кокаина и высушенной темной материи, я не Шерлок Хаос и даже не доктор Хаус, – сказал он и скрылся за дверью.
Накинул шарф, завис в прихожей перед зеркалом, изучая свое отражение. Если долго всматриваться, кажется, что меняются черты лица, что-то движется… Брр, лучше бросить все это. После кошмара, спросонья, лезет в голову всякая чушь… Надо нюхнуть…
Шаги за спиной, будто матерый перепоночник шлепает по лужам. Доктор резко обернулся – никого.
– Решительно, мне пора с этим завязывать, –