Неожиданно и приятно было пообщаться с тем, кто не пытается обвинить тебя в разговоре тет-а-тет16. Пусть при всем классе он выпендривался и смеялся, но, кажется, Лёха не так плох. Может, я даже начну звать его Алексеем, думала я, ведь сейчас он был больше похож на «оберегающего».
Жаль только, что оберегал он явно не меня.
Номер: 2.
Имя: Вера Степанова.
Ущерб: прилипшая кличка «лесбуха»
Уязвимость: образ ангела во плоти.
ВЕРДИКТ: вне списка / в списке
Номер: 3.
Имя: Павел Лобанов.
Ущерб: прилипшая кличка «феминистка»
Уязвимость: популярность.
ВЕРДИКТ: вне списка / в списке
Глава 3
Я думала, что нужно просто дожить до пятницы, поговорить с Дарьей и забыть обо всем, как о страшном сне. Но кошмары только начинались.
Перешептывания усилились, косые взгляды и случайные прикосновения на лестнице стали выводить меня из себя. Я шла по коридору, когда передо мной вырос незнакомый парень.
– Это же ты, да? – он показал экран мобильника, на котором шло видео.
Крики Веры, мое негодование, треск рубашки и оголенный торс.
– Эй, че творишь! – голос парня привел меня в сознание.
Я сжимала рукой его телефон с такой силой, что он не мог вырвать его.
– Лучше отдай. Знаешь, сколько сейчас седьмые айфоны стоят?! – озабоченно затараторил он.
– Не больше, чем человеческая честь! – рявкнула я, пихнув ему в грудь мобильник. – Не смотри видео.
– Бешеная стерва! – донеслось мне в спину.
Я прибавила шагу и оказалась в классе. Шум и гам здесь никогда не прекращались, поэтому трудно было понять, все веселье из-за видео или из-за чего-то другого.
– Козел, – я подошла к Паше и ударила по щеке.
Звук вышел таким громким, что все замолчали и посмотрели на нас. Я резким движением рук заправила выбившиеся пряди волос за уши. Чувствуя, как в груди кипит ярость, а дыхание сбивается, я схватила блогера за воротник.
– Ты сказал, что это пранк! – кричала я, задыхаясь. – Я же ясно сказала: тебе крышка!
Паша смотрел на меня удивлёнными глазами.
– Долохова, больная, что ли? Все пранкеры свои видосы на ютуб заливают! – ответил он, вцепившись руками в мои запястья.
Кожа натянулась и противно заныла, словно мне опять делали крапиву, доводящую до слез.
– Удали! Удали! – я не могла ясно мыслить.
Словно снова вернулся приступ, когда можно было только орать и плакать, а тело вовсе не слушалось.
Ответная пощёчина заставила меня замолчать. Я заморгала, пытаясь понять, как это произошло. Рядом стояла Вера: она хмурилась и нервно очищала ногти под идеальным маникюром. Щека предательски заныла, и я поняла, что Вера оцарапала