Я подпрыгнул:
– Но как вы?..
Душелов издал звук, заменяющий ему смех:
– Нет, я не читал твои мысли. Просто знаю, как размышляют люди. Ведь на то я и Душелов.
Бывает ли Взятым одиноко? Страдают ли они без простых приятельских отношений? Без дружбы?
– Иногда. – На сей раз голос женский, обольщающий.
Я обернулся, но тотчас, испугавшись, снова уставился на площадь.
Душелов угадал и эту мою опаску. Он перевел разговор на Загребущего:
– Просто его устранение не входило в мои планы. Я хотел, чтобы герой Форсберга дискредитировал сам себя.
Мы даже не догадывались о том, насколько хорошо Душелов знал нашего врага. Загребущий играл в его игру. Он уже совершил две впечатляющие, но тщетные попытки добраться до нашей ловушки. Эти неудачи сильно подорвали его авторитет в глазах сопровождающих. Если верить слухам, в Розах уже сильны проимперские настроения.
– Когда он выставит себя дураком, мы его раздавим. Как назойливого жука.
– Не следует его недооценивать. – Какое нахальство – давать совет Взятому. – Хромой…
– Неудачное сравнение. Я не Хромой. Они с Загребущим очень похожи. Давным-давно… Властелин мог бы сделать его одним из нас.
– А как он выглядит? – Не давай ему замолчать, Костоправ.
От Властелина до Госпожи всего один шаг.
Душелов поднял руку ладонью вперед и медленно согнул пальцы. Меня пробрало холодом. Четко представилось, как эти когти терзают мою душу. Конец разговора.
Позднее я сказал Эльмо:
– Знаешь, сокровища могли бы быть и ненастоящими. Сошло бы что угодно, раз никто не в силах до них добраться.
– Ты не прав, – возразил услышавший меня Душелов. – Загребущий должен знать, что они настоящие.
Наутро до нас дошли вести от Капитана. Несколько мятежников-партизан сложили оружие в ответ на наше предложение об амнистии. Кое-какие их регулярные части, пришедшие на юг вместе с Загребущим, отступили севернее. Смятение добралось и до Круга – его встревожила неудача Загребущего в Розах.
– Но почему? – удивился я. – Ведь ничего, в сущности, не произошло.
– Произошло, – ответил Душелов, как мне показалось, не без самодовольства. – В людских умах. Загребущий, а вместе с ним и Круг выглядят бессильными. Нашему приятелю следовало бы передать командование войсками в Клине другому военачальнику.
– Будь я знаменитым полководцем, вряд ли пошел бы на такое унижение, – заметил я.
– Костоправ! – ахнул изумленный Эльмо.
Что на уме, то и на языке, – это сказано не про меня.
– Эльмо, я серьезно. Можешь представить себе любого полководца – нашего или вражеского – и чтобы он просил другого полководца занять его место?
Черный морион, скрывавший лицо Душелова, повернулся в мою сторону.
– Их вера умирает. Армия, утратив веру, терпит поражение куда более сокрушительное, чем на поле битвы. – Когда Душелов оседлывает какую-то тему, ничто не может его отвлечь.
У