Еще не будучи до конца уверенным, кто это – свой или враг, он в падении несильно ударил этого человека кулаком в висок и прокричал по-немецки: «Все! Не сопротивляться!» Однако, повернувшись на спину и пытаясь схватить его за шею, тот, в красноармейской форме, в ответ зло прохрипел: «Русиш швайн!» И вот за это оскорбление он ему был признателен.
Резким ударом обеих рук Громов развел руки фашиста, поднялся и, пока гитлеровец не успел что-либо сообразить, всем своим весом упал на него, ударив коленями в живот.
– Эй, эй! – топтался вокруг них какой-то солдатик. – А который тут свой? Который тут свой?!
– Все свои, браток! – ответил Громов, переворачивая фашиста на грудь и заламывая ему руки. – Кроме этого, переодетого. На, держи его. Удержишь?
– А как его, как?
– Аккуратно. Хватай.
Но солдат, как-то странно передернувшись, вдруг подался на него и, оседая, упал прямо на ноги диверсанту.
Громов еще раз оглушил немца рукояткой пистолета, приподнял красноармейца и, поняв, что тот уже мертв, оттащил на несколько шагов в сторону.
В ту же минуту у самой реки кто-то архиерейским басом скомандовал:
– Взрывай! Взрывай, Христос на небеси! Танки уже у моста!
А вот теперь, понял Громов, начинается самое «интересное». Теперь-то она и начинается, та самая, настоящая, война.
Все еще не желая расставаться со своим пленником, Громов рванул немца на себя и потащил в ближайший окоп.
– Лейтенант, вы?! – почти вместе с ним спрыгнул в окоп водитель мотоцикла. – А я уж думал – все, нет вас!
– Рано подумал, мыслитель. Охраняй его здесь. И всем кричи, что ты свой. Всем! А то пристрелят и спишут на немецкие потери, – объяснил Громов, выглядывая из окопа.
У моста по-прежнему свирепела стрельба. Часть диверсантов залегла прямо на мосту, а часть – у самой воды, очевидно, где-то за обрывом, откуда их не так-то просто будет выкурить.
Громов выбрался из окопа и, держа наготове пистолет, пополз к берегу. В небольшой ложбинке корчились в предсмертных судорогах двое солдат. Из живота обоих струилась кровь. Рядом же валялись их винтовки с окровавленными штыками.
«Неужели одновременно проткнули друг друга?!» – пораженно осмотрел их Громов, однако определить, кто из них красноармеец, а кто немец, так и не смог. Да и не к чему это уже было.
По дороге к окопу ему попалось еще несколько убитых. На одном из них сквозь расстегнутую гимнастерку лейтенант увидел ворот вермахтовского кителя. Судя по знакам различия, этот диверсант был офицером.
В нескольких