– Мы его реквизируем…
– Братцы, да мы же самого господина Владетеля уделали.
– Мы здесь поселимся навсегда, у него целый дворец в городе. Ему хватит…
– Точно, хватит…
– И даже много будет.
– Я бы на вашем месте поостерегся, – сдержанно посоветовал Афоня. – Господин Владетель шуток не понимает. Он у нас строгий…
– А как он узнает?
– У тебя есть связь с городом?
– Говори…
– Так и узнает, – вежливо ответил Афоня, дождавшись, когда шум голосов поутихнет. – А связи у меня никакой нет. Про связь Юри знает. Спросите у него, когда вернется. Видел у него такую штуковину, называется коммуникатор. Можно связаться с кем захочешь…
– Ладно, подождем Юри. А пока вали на стол все съестное, что есть в доме.
– Мы страшно голодны.
– И вина неси, не жалей.
– Вина? – удивился Афоня. – Здесь нет никакого вина.
– Быть такого не может, – рявкнул кто-то. – Не пудри нам мозги, козел.
– Ты за козла ответишь, – не выдержав, ощерился Афоня. – Сказал же, никто здесь вина никогда не держал и не пил. Здесь жил профессор Гор, отец старого Владетеля, дед нынешнего. Он был трезвенником.
– Куда же девался трезвенник? – поинтересовался предводитель.
– Прилетели на вертолете солдаты Координатора, господина Гора повязали и увезли. Потом убили. Тогда как раз прежний Владетель помер. Остался Адам – в тюрьме. Нас тоже в тюрьме держали.
– Болтаешь много…
– Язык-то укоротить можно…
– Мы ждем, – подвел итог предводитель. – Шевелись. Мы голодны.
– Мне угостить вас нечем, – продолжал упираться Афоня, почуяв, что скоро приступят бить. – Вот придет Юри, принесет голубей, пожарю, а так у меня только лепешка. Пресная. Собрался испечь да выйдет всего одна – последнюю муку подобрал.
– Тогда мы изжарим и сожрем тебя, – возгласил кто-то не в меру веселый.
– Поджарим и с солью… – уточнил другой.
– Так и соли-то нет, – уныло проговорил Афоня.
– Ты, кажется, доигрался, – прорычал предводитель, нахмурившись. – Мы спалим этот паршивый домик.
– Хоть погреемся…
– И тебя заодно с ним…
– Дом-то чем виноват? – возвысил голос Афоня. – Я же говорю, дом принадлежит господину Владетелю, и если вы посмеете его сжечь, вам уж точно будет не сдобровать.
– Ах, вон ты как? – крикнул предводитель. – Мое терпение лопнуло, господа. Ну-ка, пошел на улицу! Полкан! Поди, прихлопни этого идиота.
Поднялся здоровенный детина – Полкан, сграбастал Афоню за шиворот, потащил вон из дома. Афоня терпел, не упирался, и вывернуться не надеялся, не было у него сил, чтобы совладать с такой мощью. К тому же с юности был он приучен к терпению и к тому, что все в этом мире по воле божьей.
Полкан волоком вытащил Афоню во двор, прислонил к стенке.