– Есть ли какие бумаги, подтверждающие ваши личности? – строго спросил офицер.
– Есть наши паспорта, а другие бумаги, по понятным причинам уничтожены, господин штабс-капитан, – ответствовал Ордынцев.
– Вы из Волгска? – продолжал допрос Юшкевич.
– Да, разумеется.
– А ну-ка, Кузьмин, позови сюда Быкова, сейчас выясним, что за Ордынцев! – дал офицер распоряжение одному из двух, взявших под охрану пленников, солдату, – и мигом!
Кузьмин вернулся через минуты две-три в компании не с кем иным, как тем самым Быковым, известным нам по делу пятнадцатилетней давности. Теперь, право, Володькой его называть было бы неловко, он постарел, и Николай его не сразу узнал, но, зато сам был опознан в тот же миг.
– Так это же господин Ордынцев, сам-с! Господин штабс-капитан, это же наша Волгская знаменитость-с! Это же тот самый Ордынцев Николай Арефьевич, что прославился и наш город прославил, причем дважды-с! Детектив-с! В газетах писали! – Быков говорил оживленно, было понятно, что ему приятно быть в гуще событий, хотя пока еще неясно каких.
– Ну что ж, господин Ордынцев, я очень рад, что так все быстро и благоприятно выяснилось, и прошу извинения за столь неласковый прием у всех вас, а в особенности у дамы! – поручик кивком обозначил поклон, и попытался даже щелкнуть каблуками, что было непросто на толстом слое веками опадавших листьев.
– Располагайтесь и отдыхайте, – он указал на натянутый ближе к поляне небольшой шатер, обложенный зелеными ветками для маскировки, – Вас, Николай Арефьевич, я попросил бы соизволить прогуляться в компании со мной, недолго, если Вас не затруднит… – тон просьбы был хоть и мягок, но возражений не допускал. Впрочем, у Ордынцева был свой интерес к разговору со штабс-капитаном.
Пусть читатель не удивляется, что время от времени автор позволяет себе называть уважаемого чиновника, следователя со стажем, надворного советника Николая Арефьевича Ордынцева, видного и статного мужчину сорока лет Николаем или даже Колей. Дело в том, что он, Коля то есть, выглядит молодо и в сорок, он не располнел, как многие его сверстники, лицо его не покрылось сетью склеротических жилок от чрезмерного употребления алкоголя, и только лишь седина тронула его волосы. Так что будем считать допустимым называть такого молодого человека иногда запросто, по имени, тем более что сам он ничего против такой фамильярности не имеет.
– Итак, господин Ордынцев, еще раз прошу меня простить, вид вашей компании, поверьте мне, был довольно подозрителен: ну точь-в-точь, как у тех большевистских лазутчиков, что давеча поймали на подступах к нашей батарее. Представьте себе – в косоворотках, лаптях и пенсне! Быков их за волгчан не признал, зато запомнил, как они отлавливали чиновников в первые же дни захвата власти в городе большевиками.
– И что же эти, в пенсне? – поинтересовался Николай.
– А