Папа и море. Туве Янссон

просто невероятно просторно и вольно!

      – Кто-то здесь буянил, – заметила малышка Мю. Пол был усыпан осколками стекла, над ними на белой стене красовалось жёлтое масляное пятно – масло натекло на пол и застыло там лужицей.

      – Кто же разбил свой фонарь? – мама с удивлением подняла с пола медное донце фонаря, закатившееся под стол. – Ему ведь потом пришлось сидеть в темноте…

      Она погладила стол. Поверхность его была испещрена сотнями, если не тысячами мелких насечек, всегда по шесть в ряду, а седьмая поверх и поперёк. Седьмая? Это ведь, наверное, неделя. Много-много одинаковых недель. Кроме одной. В ней было всего пять насечек. Мама пошла дальше, прикасаясь к кастрюлям и кружкам, читая на пустых ящиках: «изюм из Малаги», «шотландский виски», «хлеб финский обычный»; приподняла одеяло и увидела под ним простыни. Комод она не открывала.

      Остальные с интересом наблюдали за ней. Наконец папа спросил:

      – Ну?

      – Ему было очень одиноко, – сказала мама.

      – Может быть… Но тебе-то здесь нравится?

      – По-моему, здесь уютно, – ответила мама. – В этой комнате можно жить всем вместе.

      – Именно! – подхватил папа. – Я насобираю на берегу досок и сколочу нам всем кровати. Я смастерю дорогу и причал, о, сколько же здесь дел!.. Но сначала нам надо поднять наверх вещи, похоже, пойдёт дождь. Нет-нет, ты ничего не понесёшь! Ты останешься здесь спокойно обживаться.

      У дверей малышка Мю повернулась и сообщила:

      – Я буду спать на улице. Без кровати. Кровати – это глупости.

      – Спи, – согласилась мама. – Можешь зайти внутрь, если пойдёт дождь.

      Оставшись одна, мама повесила подкову на гвоздик над дверью. Потом подошла к окну и выглянула наружу. Она переходила от окна к окну, и отовсюду виднелось только море, море и крикливые ласточки. Земли видно не было.

      В последнем оконном проёме нашлись химический карандаш, несколько мотков верёвки и нож. Мама покрутила карандаш, рассеянно нарисовала на подоконнике цветочек и красиво заштриховала листья, ни о чём особо не думая.

      Папа стоял возле печки, сунув голову в трубу.

      – Тут гнездо! – крикнул он из трубы. – Поэтому и не разгорается.

      – А в гнезде кто живёт? – спросила мама.

      Папа высунул чёрную от сажи голову.

      – Какая-то бестолковая лысуха, – сказал он. – Но её нет дома – наверное, улетела на юг.

      – Но она же вернётся весной! – воскликнул Муми-тролль. – К её возвращению гнездо должно быть на месте. А еду мы можем готовить на улице!