Ни крика, ни стона. Лишь взгляд тёмных, точно бездонных глаз, от которого хочется бежать без оглядки. Пистолет в руке Колесников дрожит.
– Не смотри на меня! – кричит, пятясь, Батя. – Слышишь, не смотри! Сделай так, чтобы он не пялился на меня! – орёт Колесников Эльзе.
Женщина, упёршись свободной рукой в грудь младенца, бросает дикий взгляд на Колесникова, затем на Хирурга, так, что они отшатываются от неё. Что-то беззвучно прошептав ему на ушко, Эльза с хрустом сворачивает мальчику шею. Тельце разом обмякает. Батя прижимается к стене, а Саныч, хватая ртом воздух, внезапно сгибается пополам и обильно блюёт на пол.
– Сделано, – цедит женщина, – проверять будете?
Батя зло смотрит на Эльзу. Убрав пистолет в кобуру, он подходит к Кате. Намотав её разметанные по хирургическому столу волосы на кулак, он подносит их к губам и что-то неразборчиво говорит. Затем, взяв с тумбы скальпель, Батя отрезает прядь и прячет её в карман. Резко выпрямившись, Колесников направляется к двери, повернувшись, говорит:
– Приберите здесь! Урода девайте куда хотите, а Катеньку… – Колесников, повернув голову, глядит на тело девушки, – сжечь в бойлерной, а прах развеять. И только посмейте сболтнуть кому, что тут случилось, грохну! Для всех – Катя и ребёнок умерли при родах и точка!
Дверь захлопывается.
Эльза часто дышит. Смотрит на утирающего рот рукавом халата Хирурга. Пользуясь моментом, женщина, метнув быстрый взгляд на Саныча и убедившись, что он на неё не смотрит, до крови закусив губу, отточенным движением вправляет себе большой палец, вывернутый в суставе. Поспешно накрыв тело младенца простынёй, Эльза засовывает его к себе в сумку.
– Я пойду, – Эльза трогает Саныча за плечо, – чего-то сердце ноет, а ещё трупик выбросить надо, сам здесь управишься?
Хирург кивает.
– Иди, иди, – и внезапно добавляет: – Выпить хочешь?
Женщина мотает головой.
– Сам прими, тебе нужнее, у меня другие дела есть…
Саныч поднимает усталые глаза, смотрит на Эльзу, затем берёт её за руку.
– Ты всё правильно сделала. Ребёнку всё равно не жить, а Батя тебя бы пристрелил.
– Знаю, – бросает женщина, высвобождая руку, – по-другому нельзя…
Эльза выходит за дверь и быстрым шагом удаляется по коридору.
Убежище. Гермоворота. Двадцать минут спустя
– Эй, хмырь! Ты куда намылился?! – кричит дежурный идущему к нему человеку в ОЗК, вскидывая АКС-74У.
– Сиплый! Оружие убрал! – раздаётся из переговорного устройства противогаза женский голос.
– Эльза? – удивляется охранник, сдёргивая с лица респиратор. – Куда это ты собралась на ночь глядя?
– Туда! – машет рукой Эльза, указывая на гермоворота. – А куда иду, то моё дело и не твоего ума дело.
Женщина небрежно подтягивает лямку большой сумки, переброшенной через плечо.
– Да ты не злись, – Сиплый, пытаясь замять ситуацию,