– Сильвестр, кажется.
– Красивый человек, большой, щедрый, косая сажень в плечах? – уточнила Вика.
– Да. Красивый. Точно!
– Шо, понравился, бабуля? На молодых пацанов потянуло? – осклабился Терапевт.
– Да он и не молодой. Старше вас, но младше меня. Вам, думаю, обоим в отцы сгодится.
– Сгодится… – угрюмо подтвердила Вика.
Она заметила знакомую, четырехскатную крышу. Папка называл этот дом «образцом молдавской архитектуры». Здесь проживало семейство Середенко – мачехина семья. Вика подошла вплотную к забору, поставила сумку на землю, поднялась на цыпочки. Эх, высока ограда, ничего не видно!
– Погоди! – Терапевт ударил ногой в калитку.
Сварной профиль, листы профнастила – настоящий музыкальный инструмент. Звонко поет и под градом осколков, и под ударами солдатского башмака.
– Погоди! Ты напугаешь их! – рыкнула Вика.
– Да шо там! – Терапевт налег плечом, калитка распахнулась, оба отскочили в сторону. Анна Исаковна схватила сумку у Вики из-под ног, завертела головой в поисках подходящего укрытия.
Вика не стала проходить в глубь двора, остановилась неподалеку от калитки, прижала к лицу оптический прицел, чтобы получше рассмотреть двор семьи Середенко. Вроде бы всё в порядке: дверь погреба заперта на висячий замок. Возле дверей в сени – стопка пустых, оцинкованных ведер. Остекление веранды цело. На корявой обнаженной кроне яблони никаких посторонних предметов. Двор перепахан ещё с осени. Черная, бугристая грязь как смерзлась в глубокие борозды, так и не оттаяла ещё…
Что-то розовеет посреди двора? Вика сделала шаг вперед, навела тубус прицела на странный предмет и… потеряла дыхание. Посреди давно опустевшего, грязного двора валялась длинноногое субтильное тельце в розовом, пышном наряде – кукла Барби. Вика сама купила её прошлым летом. Тогда же были приобретены и богатый гардероб из дюжины платьев, и мебель из белой, фигурной пластмассы. Всё это богатство Вика преподнесла в подарок младшей сестренке Шуратке на день рождения. Заплатила тогда за подарок все наличные деньги. Батька ругался, но недолго, а Галка…
Слезы брызнули из глаз. Предательские слезы.
– Шо? – В голосе Терапевта слышалось недоумение. – Та там нету никого! Дом порожний.
Он бодро обежал подворье. Мерзлая земля зазвенела под подошвами тяжелых ботинок. Попытался открыть дверь на веранду – крашенная голубой краской дверная ручка осталась в его ладони, дверь оказалась запертой. Остекление веранды печально задребезжало.
– Я полгода не была дома, – Вика опустила ствол к земле. – Шесть месяцев…
– Так забувай! Хто ж тебе не пускае?
Терапевт повернулся к ней, и Вика увидела своё залитое слезами лицо в зеркальных стеклах его очков. Куда спрятаться? Бежать к БТР? Но как же оставить старуху? Вот она, вошла во двор, смотрит на нее, пряча за нарочитым почтением жалость.
– Ты