Собирается тренерский совет вместе со спортсменами. Решение: отчислить Мамедова со сборов за неспортивное поведение. Я попытался вставить, что тебя бьют, оскорбляют – это по-спортивному? Меня не стали слушать: «Всё. Завтра уезжаешь». Все молчат.
Вечером кто-то ко мне подходит: «Мы перерешили: на сборе остаёшься. Но в Венгрию на турнир не летишь».
А на следующий день выходной. И все укатили в Минск. Стою один на остановке, жду автобуса, чтобы отправиться следом. Вдруг останавливаются «Жигули», бордовая «семёрка». Романьков: «Ты куда, в город? Садись, подвезу».
В поездке мы не произнесли ни слова.
Встретился с девушкой, погуляли по Минску, потом пошли в ресторан. И там встретил Вовку Апциаури и Гегама Оганесяна с девчонками из местного института физкультуры, мы давно были знакомы. Зная, что нахожусь под контролем, не пил совсем, в отличие от коллег. С большим трудом вытаскиваю ребят из ресторана – время поджимало.
Приехали в 23.03 – на три минуты опоздали. Асиевский и Балаян стоят внизу. «Ты пил?» – ко мне. «Нет». «Смотри, сейчас будем проверять». «Пожалуйста, проверяйте». Гегама спрашивают, в ответ: «Чуть-чуть». Апциаури: «Одын стаканчик». «Идите спать!» Минут сорок пудрили мне мозги. Я даже фразу бросил: «Да хоть судмедэкспертизу вызывайте, я не пил». «Иди, завтра разберёмся».
На следующий день утром объявляют: Мамедова отчислить со сборов теперь за нарушение спортивного режима. А вечером новая установка: остаёшься, но с турниром в Венгрии не известно. «Так я же туда и так не еду?» «Может быть, поедешь».
Через пару дней возвращается Жданович. Решение старшего: в Венгрию едешь, но деньги не обмениваешь. А до этого, когда в январе были в Париже, Вовка Лапицкий понакупал себе много разных вещей. И его остановили на таможне. Решение было странным – все эти вещи без права ввоза в СССР. А ещё и Анвара прихватили, хотя у него кроме двух пар джинсов и пары костюмов ничего особенного не было. Объяснительные с обоих потребовали. И Анвар стал писать какую-то глупость. Его тоже решили наказать.
Но Лапицкий, хитрый малый, сделал доверенность на Апциаури, а Анвар на меня. Чтобы мы могли забрать вещи со склада временного хранения в Шереметьеве и вывезти их. И Жданович, которому добрые люди тут же обо всём доложили, почему-то подошёл ко мне, а не к Вовке: «Если хоть одна вещь в страну вернётся, ты – не выездной».
Разумеется, всё ввезли. И в автобусе, который нас встречал, объявляют фамилии тех, кого приглашают на сбор перед «Боннским львом». Мамедова не назвали. Спросил, по какой причине. Услышал невразумительное: «По причине неконтактности». И я был невыездным целый год. После турнира Тарлея 1986 года следующим стал турнир Тарлея 1987 года.
Про