– Папочка, что я сделала не так? Почему Ани больше меня не навещает? – вздыхала я.
– Просто Анна-Луиза сильно простудилась и заболела, – пряча глаза, отвечал папа.
– Скоро она поправится? – продолжала расспрашивать я, даже порывалась отнести ей банку малинового джема, которую стащила в буфете на кухне, ловко приставив табуретку. Но няня не пустила.
В один из последующих дней я скучала одна на скамейке в нашем саду. Ни погожий ясный день, ни новая книжка с картинками не радовали меня. Хотелось поскорее показать ее моей дорогой Ани.
– Фабиана! – тонкий девичий голос заставил меня поднять голову.
– Ты пришла! – Я обрадованно спрыгнула на землю и побежала к подруге, даже не заботясь о том, что получу нагоняй за вытоптанную клумбу.
– Я болею, – грустная Ани склонила головку набок.
Мне стало так жаль ее! Подружка сильно изменилась: осунулась, под глазами темные круги, черты некогда кукольного личика заострились.
– Но тебе же лучше, – возразила я, – раз миссис Шелби отпустила тебя ко мне.
– Матушка спит, она так горько плакала весь день. Доктор Хейл дал ей сонного порошка, чтобы она немного отдохнула.
– Ани, смотри, какую книгу мне подарил Кайл! – Я протянула руку, чтобы ухватить подругу, но та сделала шаг назад, не позволяя коснуться ладони.
– Мне пора уходить. – На бескровных серых губах появилась улыбка.
– Подожди, Ани!
Я закричала, пытаясь остановить девочку, но Анна-Луиза быстро ушла, оставив меня одну. А на следующий день я узнала, что утром того дня она скончалась. Воспаление легких дало сильное осложнение. Ее родители вскоре покинули наши края и, кажется, расстались. Они не смогла найти утешения друг в друге, любовь не победила боль.
С трудом стряхнув с себя груз навалившегося прошлого, я очнулась и поняла, что мы больше не движемся. Карета стояла на месте, а это означало, что мы добрались до поместья Блэкстоун.
Кучер отворил дверцу и протянул руку, предлагая мне помощь. Несмотря на поздний вечер, я без труда смогла внимательно разглядеть старинный дом. Три этажа, огромные окна во всю стену, серый облицовочный камень. Строению не меньше пятисот лет, видно, что его не раз перестраивали.
Подъездная аллея и часть сада были ярко освещены газовыми фонарями, поэтому можно было не опасаться налететь на кочку или упасть в лужу. Хотя о чем это я, брусчатка, устилающая двор, была идеально подогнана и отполирована, какая уж тут грязь. Не удивлюсь, если слуги ежедневно делают тут уборку, хорошо, если с душистым мылом не моют.
– Прошу вас, миледи. – Меня любезно повели к белой мраморной лестнице с коваными узорчатыми перилами.
Я вздохнула и решительно занесла ногу на ступеньку. В самом деле, нельзя быть такой трусихой;