И склонила голову, коснувшись лбом пола. Следом за нею точно так же склонили головы и остальные.
Оливьер молвил, серьезно и торжественно:
– Бог да благословит вас.
Выпрямились, но с колен не поднялись.
Петронилла смотрела на Оливьера во все глаза. Теперь, когда она умалилась перед ним, он еще больше вырос, сделался огромным, наподобие горы. Он был суров и прекрасен. И стар. В его глазах жил Святой Дух.
Заметно волнуясь, проговорил Бернарт де Коминж, отец Петрониллы:
– Благословите нас, добрый человек.
Нестройно подхватили эти слова Рожьер и Одо Террид, а из женщин – Эрмесинда и сомлевшая от собственной храбрости Петронилла.
Оливьер отозвался:
– Господь да благословит вас.
И в третий раз поклонилось ему все собрание.
И тот совершенный, чьего имени никто не узнал, сказал:
– Благослови нас, отец, и моли доброго Бога за нас, грешных, дабы сделал нас истинными христианами и даровал нам кончину благую.
И ответил Оливьер:
– Бог да благословит вас, чада, и да соделает вас истинными христианами, и да сподобит кончины благой.
– Аминь, – громко сказал старый граф Фуа.
– Истинно, – произнесла Эрмесинда.
И Петронилла, льнущая к ней восторженной душой, повторила с радостью:
– Истинно.
Оливьер оглядел собравшихся, как учитель старательных учеников. Сказал так:
– Вознесем же все вместе ту единственную молитву, которая указана истинным христианам.
И запел «Отче наш».
Он пел неожиданно красивым, низким голосом, гладким, как атлас.
Петронилла знала «Отче наш» по-латыни; совершенные же, все четверо, пели на провансальском наречии. Петронилла завидовала им и остро страдала оттого, что не может петь вместе с ними.
– …хлеб наш сверхсущный дай нам ныне… – выпевала рядом с ней Эрмесинда.
Домна Филиппа, жена графа де Фуа, тоже пела. И Бернарт де Коминж.
– Яко Твое есть Царство… – заключил Оливьер.
Отзвук сильного голоса еще некоторое время бродил по залу и, наконец, затих под потолком, в темноте, куда не достигал рассеянный свет факелов.
Подняв руку, Оливьер провозгласил:
– Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
– Благодать Господа нашего Иисуса Христа да будет с нами, – отозвалась Эрмесинда.
– Отец, Сын и Дух Святой да сжалятся над вами, – сказал Оливьер.
– И да сделают нас истинными христианами, – произнесла Эрмесинда.
– Отец, Сын и Дух Святой да простят вам прегрешения ваши, – сказал Оливьер.
А Эрмесинда добавила:
– И да сподобят нас кончины благой.
Оливьер развел руки в стороны, приглашая всех снова занять место за столом. Когда суета улеглась, он неспешно благословил хлеб в корзине и, разломив, отдал – налево, направо.
И тут Петронилла поняла, как ужасно, как зверски