Этот случай научил меня еще одной вещи о словах: если ты не можешь их произнести, твое внешнее «Я» исчезает. А внутри ты превращаешься в ту жуткую пещеру на ферме, заполненную костями мертвых животных. Но ты не можешь открыть рта, потому что тогда твое разрушенное «Я» выберется наружу, как тридцать восемь маленьких гадюк, и их тут же разрубят на маленькие кусочки, которые больше нельзя будет сложить в маленькие, совершенные, извивающиеся, блестящие чешуей жизни.
Пройдет много лет, прежде чем я узнаю о диссоциативных психических расстройствах. Описание деперсонализации в «Диагностическом и статистическом руководстве по психическим расстройствам IV» звучит пугающе похожим на отрешенность, которую я пережила во время того эпизода, который, как я всегда думала раньше, произошел по моей доброй воле. Лишь когда мои дети достигли возраста, в котором меня в свое время отправили в школу-пансион, я поняла, какой страх в родительском сердце может вызвать сгорбившаяся девочка, с побежденным видом засовывающая «Маленькую Майю» в рюкзак. Прощение, которое я прочитала на лицах моих родителей, скорее всего было страхом: теперь мне кажется, что они в тот момент размышляли, не хранит ли мой ум, на который они возлагали мое будущее, ростки собственного разрушения.
Стремление Айрис Мердок к приватности хорошо известно. Она редко давала интервью, речь в которых заходила о чем-то еще, кроме ее творчества, а если и давала – то осторожничая с ответами. Ее нежелание делиться подробностями о жизни относилось не только к журналистам. Любой, кто желал оказаться к ней поближе, должен был уважать ее необходимость в личном пространстве, как sine qua non[35] отношений. При знакомстве с Джоном Бейли Мердок с самого начала дала ясно понять, что он не станет исключением. Она намеревалась и далее существовать, как совершенно независимый человек, как и раньше сохраняя некоторые области своей жизни наглухо закрытыми даже для него. Ее необходимость в том, что он называет «обособленностью», не стала препятствием для преданности Айрис Джону, которую он в итоге осознал, как более прочную, щедрую и всеобъемлющую, чем мимолетные страстишки к мужчинам и женщинам, с которыми она состояла в любовных отношениях. В результате их брак получился, мягко говоря, нетрадиционным. В Бейли она нашла редкого человека, который был готов принять ее требования, несмотря на их тяжесть для него. В «Элегии для Айрис», его первой книге из трилогии об их с Мердок жизни, Бейли описал, как ему удалось преодолеть неловкость из-за ее любовников. «В самом начале, – пишет он, – я всегда думал, что как-либо проявлять мою ревность будет пошло и что у меня нет на это прав, но она всегда знала, если я ревновал, и сглаживала это, ведя себя со мной так, как ни с кем другим, и вскоре я узнал, что ее поведение со мной целиком и полностью отличается от того, какой она была со всеми остальными».
При всем известном желании Мердок ограждать личную жизнь, очевидная уступка – передача