Лица вошедших от чего то сразу стали серьезны, коряжистый страж еще больше ссутулился, а второй, рыжий, гладивший спаду, неуловимо похожий на Хальга, отвел взгляд и подобрался.
Все же они – всего лишь стражи, а он – витязь Синей сотни, которому снова предсказан путь.
– Шеф вызывает, есть работа…-, прохрипел рыжий, похожий на Хельга.
– Почему я? – так же тихо и хрипло, словно прошептал Тавр. Он не спрашивал у этих двоих, он не спрашивал у самого себя, потому что знал ответ, он спросил у Судьбы, зная, что она промолчит. И двое стражей знали, потому и расступились молча, выпуская его на божий свет.
И Божий свет принял его – Тавра по прозвищу Топор, витязя, бойца Синей сотни, того, кто часто ходит на самый край смерти. И снова готов идти туда…
*
Светлый терем, командный пункт базы, Световидов чертог – кабинет шефа, на стенах, в которых большую часть места занимают огромные оконные витражи, выложенные желтым, алым и синим хрусталем, несколько полотен в стиле морской баталистики 18 века. Ходили слухи, что шеф был морпехом, но, глядя на эти полотна, Тавр решил для себя, что карьера шефа, Сидора Волка, началась гораздо раньше, чем появился сам термин – морская пехота. Глядя на его холодные голубые глаза, Тавр ни смотря на свои три сотни лет службы, чувствовал себя зеленым новобранцем, на плацу, замершим с раскрытым ртом пред бывалым боевым генералом. А ведь ему…, «нет, столько не живут», ухмыльнулся Топор глупым мыслям. Какой морпех, для него, похоже, и Рыжий Хельг – мальчишка, не удивлюсь, если он сражался еще в Проклятых землях во времена могущества Атлантиды и загадочной страны МУ.
– Вызывали? – Тавр уселся без спроса, по привычке развалившись в старом резном дубовом кресле, стоявшем как раз напротив Сидора Волка, шефа, командира Синей сотни.
Волк отвел свой взгляд созерцающий, одну из картин, на которой в бушующем море, ощетинившись рядами хищных кормовых орудий встретились, сошлись в смертельной схватке два корвета под флагами враждующих меж собой держав, про которые сейчас уже никто и не вспомнит. Волк посмотрел на Тавра в упор, глаза в глаза:
– Нашел время буянить, мальчишка!
– Я, – Тавр хотел сначала возмутиться, вспылить, но, смешавшись, лишь тихо прошептал, – Все…
– Что, все..? – спросил шеф, не раскрывая рта, уже не так жестко, как в первые секунды начальственного гнева, по-отечески… с пониманием и затаенно тоской.
– Все проходит, и это прошло… ОНО…!
– Я понимаю, сам ходил не раз, – прорычал Волк. Сменив милость на гнев, не отводя своего тяжелого взгляда от глаз Тавра, – Но и ты пойми:
– Если не мы, то кто?! Ведь мы…
– Да, мы – это мы…,– легко согласился Тавр, – И если не мы, то никто… Есть дело?
– Да…
– Когда вступать?
– Сейчас. Когда же было иначе…
– Понятно, а можно..?
– Нет! – резко отрезал шеф. – Все, что необходимо при тебе.
– Хорошо, – Тавра словно выбросило из жесткого, не дающего расслабиться, старого дубового кресла. Теперь, это уже был совсем другой человек, или не человек – витязь Синей сотни, заступивший на путь ведущий к неведомой цели.
*
В спину камуфлы вгрызался ледяной мертвый ветер, когда Тавр открыл глаза, перед ним раскинулся Каменный лес. Вот так начинается Путь. Тавр поправил заплечную перевязь с топором и сделал первый шаг. …И закружились черные снежинки, падая со стеклянного неба, оставляя на лице угольные разводы, а во рту и опустошенной душе, привкус пепла. Каменный лес – каменные джунгли, каменные звери…
Померкли звуки и цвета, и наступила пустота…– так чувствуют себя те, кто вступает в Каменный лес, затем все нормальные ощущения возвращаются, но уже в искаженном, извращенном, футуристическом виде. И так сложно отличить после этого возвращения истинную угрозу от галлюцинации, вытащенной наружу твоим же животным страхом из самой глубины подсознания.
Серое крошево под подошвой берц, черный снег и шелест каменных листьев.
*
Старики рассказывают, что когда-то очень давно на месте нынешнего Каменного леса был обычный лес, ну скажем не совсем обычный, водилось тут всякое, не очень и темное, ну пара-тройка оборотней вервульфов, русалки, леший знает, говорят, что однажды на эльфийском взгорье видели единорога, но некрупного, так с твою кошку, совсем малютку… Были тут и обычные звери. Еще деревья, множество различных деревьев: вязы, липы, осины, дубы и каштаны, а один, любивший заложить за воротник путник, видел здесь даже океаническую финиковую пальму. Но однажды, на закате года Белого сокола тысячелетия Алой розы, дня Ожидания дождя примчался в славный лес человек с белым лицом подлеца, на огненно рыжем жеребце, растоптал эльфийскую Танцевальную поляну, взбаламутил синюю воду в священном ручье, а затем, протрубив в огромный рог из самого чистого в мире серебра, созвал на Крутом холме всех жителей леса.
– Волшебные