Товар доставлен в бильярдный клуб, где располагается наш полевой штаб. Чего у титушек не отнять – дисциплины. Стоят, как зайчики, разбившись на десятки с десятником во главе. Ну что, шеф, руководи!!! (Блин, а приказывать нечего. Краснею как рак.)
За день до выборов штабом был принят четкий план: создать десять мобильных групп. Мобильная группа принимает под контроль десять избирательных участков – это шесть-восемь сел либо городской район. Каждая группа должна насчитывать пять-шесть титушек, журналиста с камерой, наблюдателя и водителя микроавтобуса. Если намечается крупная потасовка – несколько групп объединяются. План прекрасен. Я гордился планом. Но утром оказалось, что у нас есть титушки, но нет средств передвижения.
Почти все машины забрал Андрюха в Васильков, он же отнял журналистов и «движевых». На моем попечении остались пятьдесят здоровых лбов, один раздолбанный «Жигуль» и еще три человека – Лисица, ее мама, Танечка Близнюк (сказочной души человек) да еще какое-то создание, на которое я тогда не обратил никакого внимания.
А старший титушка все пытает: «Чего нам делать, шеф, командуйте».
– Б..я, команда моя будет такая: отдыхайте пока, можете поиграть в бильярд, жратву закажут чуть позже.
Титушки охренели. Они попали в рай. Если бы я позволил им выразить свои чувства, то здоровенные кривоносые мужики начали бы подбрасывать под потолок свои шапочки и кричать: «Премудрому и преславному Марку Викторовичу гип-гип ура!!!»
Больше часа самого ценного дня (дня выборов, прошу заметить) я потратил на то, чтобы забрать у Андрюхи хотя бы один бусик. Из десяти титушек формирую мобильную группу. (Бедняги, как они завидуют тем товарищам, что остались в штабе – с обедами, кофе и бильярдом.) Нужен только журналист с камерой.
На хрена мне понадобился этот журналист с камерой? Обошелся бы сам. А она б осталась в теплом штабе вывешивать новости в Интернете да принимать звонки. И не было б походов в кино, бассейн и зоопарк. Ночи бы оставались ночами, а дни днями. И летел бы я в счастливый Таиланд не с ней, а с хмельными друзьями, и уже в первый день мы, пьяные и веселые, вломились бы в какой-нибудь бордель. И не было бы отчаянной злости, ведь злиться было бы не на кого.
Ныряя в озеро любви, страшно не утонуть, а вынырнуть в сортире.
На грозный рык: «Б…я, кто тут журналист?» – из группы штабистов откликнулось какое-то странное, детского вида создание. Долговязое, безбровое, в грязно-розовом пуховичке. Мне почему-то показалось, что у этого переростка на голове вязаная шапка с длинными ушами и огромным балабоном (потом выяснилось, что шапок она вовсе не носит, а за головной убор была принята рыжая копна волос). Да и не приглядывался я к ней вовсе, скользнул взглядом – и только. Даже имени не расслышал. Показалось – Ира. На Иру откликается…
Мы сразу же выезжаем по одному из адресов. Кто-то позвонил,