В эту же систему включаются и другие поступки, которые демонстрируют страх Екатерины уже перед самозванными претендентами на русский престол, поскольку она и сама была, по сути, самозванкой. Преследования и уничтожение многочисленных в то время самозванцев кажутся нелогичными и мелкими для великой императрицы только на первый взгляд. Так, за княжной Таракановой была послана целая эскадра во главе с А. Орловым, убийцей Петра III. Орлов талантливо исполнил и это щекотливое поручение императрицы. Судьба самозванки была определена не только и не столько тем, что она объявила себя дочерью Елизаветы Петровны, но и заявила свои права на русский трон.
Первый самозванец под именем Петра III появился уже летом 1764 г., хотя слухи о чудесном спасении Петра Федоровича циркулировали еще с 1762 г. Народное сознание четко воспроизводит именно тот аспект, который и пугал Екатерину. Так. один из ранних самозванцев объявил себя не императором, а именно настоящим наследником русского престола. Утопические легенды и народные выступления основывались, как видим, на идее законного наследования. Самозванцы появились и в славянском мире: в Сербии, Черногории, Чехии. Екатерина предпринимает против них целый ряд мер, которые справедливо оцениваются как “лихорадочные акции”[20].
Представленные действия Екатерины носят характер превентивных мер, нивелирующих вполне понятные страхи и опасения, обеспечивающих стабильность царствования. Однако более яркими и известными были другие ее действия, которые создавали позитивное впечатление и как бы “перекрывали” функционирование тех механизмов, которые постоянно воспроизводили однотипные ментальные операции в осмыслении фигуры императрицы. Следует отметить, что эта положительная программа была системной и продуманной и, очевидно, сложилась заранее как план будущей деятельности живущей в атмосфере страха молодой Екатерины.
Так, Екатерина всегда подчеркивала свое необыкновенное внимания ко всему русскому и России. ‘‘Екатерина во многом строила свою политику, играя на национально-русской струне еще в бытность великой княгиней. Струну эту она напрягла до предела в дни переворота и своего утверждения на украденном у внука Петра I троне”[21]. В этом проявлялось устойчивое стремление императрицы к преодолению еще одного ее страха – немецкого происхождения. Причем ее целью было не простое желание нравиться или льстить национальному чувству. Ведь Екатерина – не первая иностранка царствующего дома. До нее были и Екатерина I, и невестка Петра – кронпринцесса Шарлотта, даже не принявшая православия. Важнее было другое: в народном сознании убиенные Петр и Иван воспринимались как “природные”, “прямые” цари, они считались “своими”[22]. Екатерина же воспринималась как царица “ложная”, как “немка”, “чужая”.