Из всего множества жен и наложниц Владимира только Рогнеда и Анна названы в летописи по именам, и только в связи с ними двумя: развернут в «Повести временных лет» специальный брачный сюжет. Анна – греческая царевна. Рогнеда – дочь варяга. Варяги и Греки, согласно географической классификации «Повести временных лет», – это два главных «чужих» мира, которые ограничивают русскую землю в пределах земли Иафета (последняя, в свою очередь, ограничена землями Сима и Хама). С этими двумя мирами и вступает Русь, в лице Владимира, в брачное взаимодействие, усваивая себе их силу: магическую силу варягов и освященную христианской верой силу греков.
Сумбека и ее мусульманский город Казань как будто бы идеально подходят для истории о завоевании невесты из чужого мира. Казань – змеиное царство, основанное на месте змеиного гнезда. Гнездо извели с помощью волхвования, но змеиные свойства передались казанцам: на протяжении всего повествования они уподобляются змеям. Змеиная семантика должна была бы подкреплять разворачивание брачного сюжета по фольклорному канону. Борьба русских с казанцами соответствует змееборческой акции, которая во множестве эпических сюжетов о героическом сватовстве предшествует добыванию невесты из «чужого» мира. Но в «Казанской истории» – и это главное происходящее в ней нарушение канона, – в корне меняется представление о природе взаимодействия с «чужим» миром.
Казалось бы, иноверная змеиная Казань обладает всем необходимыми качествами «чужого» мира. Однако в «Казанской истории» подчеркнуто, что город этот, расположенный на самой границе, «на самой украине Руския земли», находится не по «ту», а по «эту» ее сторону. В первой же главе сказано, что место, где стоит теперь Казань, «от начала Русския земли» было единой русской территорией, а в заключительной части «Казанской истории» говорится, что Господь вручил Ивану Грозному Казанское царство, сохранив его для него от прародителей его. Вовлечение в русский мир иноземной «силы» оценивается в «Казанской истории» резко негативно. Именно в этом направлении переосмыслен в ней эпизод призвания варягов. Если в «Повести временных лет» он трактуется как несомненное благо, в полном соответствии с каноническими представлениями о взаимодействии с «чужим миром» (они призваны как предварительно побежденная заморская сила, и именно поэтому их сила вместе с их именем передается теперь Руси, умножая силу русскую), то в «Казанской истории» за призвание варягов однозначно осуждаются «неразумные» новгородцы. Фрагмент, посвященный варягам, очевидным образом связан с интерпретацией Казани как царства, расположенного на исконно русских землях. Присвоение себе той силы, источник которой находится «за границей» своего мира, лишается в «Казанской истории»