Проблема эсхатологической метафизики в русской религиозной философии конца XIX – первой половины XX веков. Константин Казаченко

о том, что философские концепции конца мира в начале XX в. указывают на столкновения социальных сил, деформирующих общество и создающие конфликтные ситуации, делает выводы о том, что детерминантами эсхатологии в истории выступали «угрожающие существованию общества явления, которые оказывались объектами литературных, философских, религиозных, научных и иных произведений, приобретали соответствующее сверхъестественное, литературное, философское, научное и иное содержание»25. Создаётся впечатление, что автор полностью оторвана от религиозных реальностей и не осознаёт причин, приведших к падшему, объективированному состоянию мира, а также необходимости конца последнего, поскольку метафизическое несовершенство представляет собой недолжное состояние мира и человека. Разумеется, ни о каких метафизических проблемах эсхатологии при подобном подходе и речи быть не может. Диссертация О.П. Кожиной представляет собой социологическое исследование, лишённое какой-либо философской ценности.

      В кандидатской диссертации И.С. Акуловой «Онтологические и гносеологические основания эсхатологических представлений в процессе философского осмысления истории» автор ставит своей целью поиск «онтологических и гносеологических оснований появления концепций «конца истории» и эсхатологических мотивов в тех или иных социально-философских теориях»26. Автор считает, что любой ретроспективный взгляд на историю человечества непременно приводит к представлению о завершённости исторического пути, что, в свою очередь, способствует появлению эсхатологических мотивов. Автор делает вывод о том, что онтологические основания эсхатологических воззрений заложены в самой бытийствености человека, в конечности его индивидуальной жизни. Это весьма распространённое, но непростительное для философа заблуждение. Жажда конца мировой истории в общем случае никак не связана с человеческой смертностью, она имеет гораздо более глубокие корни, являясь отражением трагизма бытия человека в мире, проистекающего из недолжного, объективированного состояния мира как данности, как закона, вступающего в противоречие с человеческим духом – той духовной сущности человека, что жаждет абсолютной свободы; и это радикальное противоречие разрешимо исключительно эсхатологически. Подобные рассуждения, по-видимому, недоступны пониманию автора. И.С. Акулова приходит к выводу о том, что «эсхатология, основанная на последнем конце исторического процесса, скорее всего, является генерализацией страха перед смертью в процессе развития личного самосознания, поскольку большая часть культур формировала у людей страх перед концом земного существования»27. Автор пишет, что конечность индивидуального существования человека является важнейшей предпосылкой появления эсхатологических взглядов, поскольку «именно смертность индивидуумов заставляет переносить ограниченность человеческого существования