– Вы внесли в нашу эстраду новую струю, – вдохновенно врала «комсомолка». – Струю чистого воздуха. Вы – символ женского очарования.
Ей поддакнул корреспондент с музрадио. И передача начала походить на юбилей члена Политбюро – славословия и восхваления.
Все пошло нормально. Людмила немного расслабилась и легкомысленно болтала ножкой, которая приковывала взоры всех присутствующих.
Под конец вылез журналист из «Эстрадного обзора».
– А вы не могли бы что-нибудь спеть? – рубанул он. – Не испугаетесь?
– Не испугаюсь, – с вызовом ответила Люда.
– И что, вживую споете?
– Ну и спою.
– Так спойте.
Она приблизила микрофон.
– «Эти милые кудряшки…» – заблеяла она.
Голос без электроники, звукоинженеров и техников звучал, как горестный крысячий писк по отдавленному хвосту. В хорошем застолье с такими вокальными данными сидят и молчат в тряпочку.
Но Людмила не замечала этого. Она вдохновенно пропела куплет, уверенная, что покорила публику – если не эту, с кислыми минами, то ту, которая с замиранием сердца смотрит ее сейчас по телевизору.
Закончилась запись поздно вечером. Завтра передачу смонтируют. Послезавтра она выйдет в эфир.
– Как прошло? – спросил шофер Василий, трогая «Вольво» от стоянки телецентра.
В дымных лучах прожекторов небеса протыкала, зарывалась в облака гигантская стрела телебашни. Она чем-то напоминала готовую к взлету фотонную ракету. В черноте останкинского пруда отражался месяц. Темнела масса Шереметевского дворца и изящной церквушки.
– А тебя колышет? – осведомилась Людмила.
Василий пожал плечами.
– Отлично прошло. Толпа животных, чтоб они все сдохли в корчах! И вопросы дурацкие. Живут за наши бабки и еще вопросы задают. Вась, они все суки!
– Ага, – кивнул шофер.
– Я бы их всех! К стеночке! И – тра-та-та-та-та!
Она томно потянулась.
На душе ее было беспокойно. Сколько сил стоил сегодняшний день. Сперва запись на студии – дело там не клеилось, голос никак не желал ложиться на пленку. Измотали ее звукооператоры вконец. Потом эти долбаные «акулята». Надо сбросить усталость.
Она потянулась к сумочке. Открыла ее. Пошарила в ней. И начала бледнеть.
– Васька!
– Чего еще? – спросил шофер.
– Ты, сволочь, сумку трогал?
– Ничего я не трогал.
– Были, были… Еще три оставались. – Она начала лихорадочно шарить в сумке. – Еще три…
Она не нашла ничего. Ей стало страшно.
– Васька, они же были!
– Кто?
– Таблетки! Ты, животное, взял?!
– Ты что, с катушек слетела? – кинул он.
– Я тебя убью. Убью. – Она вытряхнула сумочку на сиденье, начала разгребать ее содержимое руками, сбрасывая ненужное на пол.
– Ну что, нет? – спросил Василий, выруливая на проспект Мира.
– Нет,