– А ведь верно! – подтвердил старый моряк. – Дым говорит о присутствии людей, а это стоит тысячи деревьев. Надо показать его Разящей Стреле – с такого дикаря еще станется: проскочит мимо гавани, так ее и не заметив. Там, где дымок, должен быть и камбуз[4].
И дядюшка, вынув руку из кармана, тронул стоявшего рядом индейца за плечо и показал ему на чуть заметный виток дыма, который вырывался из лесной чащи примерно за милю от них и, расплываясь почти невидимыми струйками, бесследно исчезал в дрожащем воздухе.
Тускарора был одним из тех внушительного вида воинов, которые чаще встречались среди коренного населения страны в прошлом веке, нежели в нынешнем; он достаточно терся среди колонистов, чтобы познакомиться с их обычаями и даже языком, но почти не утратил первобытной величавости и естественного достоинства, присущих вождям индейского племени. К старому моряку он относился дружелюбно, но с заметной сдержанностью, ибо индеец, встречавшийся с офицерами на военных постах, где бывал частым гостем, не мог не понимать, что перед ним лицо подначальное. От невозмутимой замкнутости тускароры веяло таким сознанием своего достоинства, что Чарльз Кэп – ибо так звали нашего моряка – не решался даже в минуты безудержного бахвальства обращаться с индейцем запанибрата, хоть их путешествие длилось уже больше недели. Но сейчас этот дымок, курившийся над лесной глухоманью, так же взволновал моряка, как, бывало, внезапное появление паруса в море, и впервые за время их знакомства он отважился тронуть индейца за плечо.
Зоркий глаз тускароры сразу же различил в воздухе колечки дыма. С минуту он стоял, слегка привстав на носки и раздувая ноздри – точь-в-точь олень, почуявший в воздухе смутную угрозу, – и вперив в пространство недвижный взгляд, словно ученый пойнтер, ждущий хозяйского выстрела. Потом, опустившись на пятки, издал чуть слышное восклицание, столь же характерное для индейца, как и его воинственные вопли; больше он ничем не выдал своего волнения. Лицо его сохраняло неподвижность маски, и только быстрые черные орлиные глаза внимательно обшаривали лиственную панораму, точно стараясь не упустить ничего заслуживающего внимания. И дядя и племянница понимали всю опасность предпринятого ими путешествия по нехоженым, диким местам, но ни тот, ни другая не могли судить, добро или зло вещает им эта неожиданная близость человека.
– Где-то здесь охотятся онеиды или тускароры, Разящая Стрела, – сказал Кэп, называя своего спутника-индейца его английским именем. – Неплохо бы к ним присоединиться. Эх, соснуть бы ночку на удобной койке!
– Вигвам нет, – ответил Разящая Стрела с обычной невозмутимостью. – Слишком много дерево.
– Но должны же здесь быть индейцы. Может, кто из ваших старых земляков, мастер Разящая Стрела?
– Не тускарора, не онеида, не мохок – бледнолицый!
– Черта