– А слышно что-нибудь о движении войск в Шотландии? – спросил я.
– Я слышал, будто претендент отказался от дальнейшей осады Форт-Виллиама, но вот и все; насколько этот слух верен, сказать трудно. Но вы, военные люди, вы непременно нуждаетесь в войне; вы непременно хотите воевать за тех или за других! – небрежно добавил мой собеседник.
– Что касается настоящих воюющих сторон, то мне кажется совершенно безразличным, за кого драться, – проговорил я, – ведь в данном случае претензии обеих сторон одинаково законны, и тут играет роль уж не вопрос справедливости, а просто вопрос личного взгляда или симпатий.
– Неужели? – спросил мой сосед. – Ну, а вы лично на какую сторону склоняетесь?
– Ни на ту, ни на другую! Я считаю, что обе стороны одинаково правы: Стюарты потеряли трон Англии из-за вопроса религии, а Ганноверский дом был призван по той же причине. Сторонники тех и других равно многочисленны в Англии в данное время, и из того, что в данный момент сторонники Ганноверского дома сильнее, еще не следует, что сторонники Стюартов не должны поддерживать своих прав до тех пор, пока у них есть еще хоть какой-нибудь шанс на успех.
– Да, это правда, – согласился мой сосед, – но если бы вам лично пришлось выбирать между теми и другими, кому бы вы отдали предпочтение?
– Я, конечно, стал бы поддерживать протестантскую веру, так как сам протестант, следовательно, имею на то законное основание.
– Да, конечно! Ну, а ваш приятель держится таких же убеждений?
– Право, я никогда не спрашивал его об этом, но думаю, что и он одного со мной мнения.
Счастье было, что я ответил именно так, а не иначе на вопросы моего словоохотливого соседа: я впоследствии узнал, что этот расфранченный, любезный молодой человек был правительственный шпион, выслеживавший недовольных.
Теперь мы стали проводить время гораздо приятнее, чем раньше; мы сопровождали дам в театр, предпринимали компанией прогулки за город, а щедрость, с какой капитан Левин, да и я сорили деньгами, вскоре открыла нам доступ в избранное общество. Когда получилось известие о победе под Кюллодэном, то всюду в Лондоне устраивались большие увеселения, и по этому поводу наш франтоватый молодой человек заметил мне:
– Да, теперь, когда все надежды претендента рухнули, и Ганноверский дом прочно утвердился на престоле, все делают вид, что радуются их торжеству, и прикидываются лояльными, а если бы правда была известна, то многих следовало бы четвертовать как государственных изменников!
А накануне получения известий