Пробыв некоторое время на палубе, я послал за младшим помощником и конфиденциально сообщил ему о намерении губернатора отправить весьма значительное количество золотого песка и других ценных вещей с нашим судном и что ему придется отправиться на баркасе на берег за этими товарами, когда стемнеет; я предупредил его, чтобы он был в высшей степени осмотрителен, так как губернатор отправляет золота на громадную сумму. Я знал, что эти сведения будут ему особенно приятны ввиду того, что это увеличивало его долю наживы при дележе грабежа после захвата судна. Кроме того, я сказал ему, что так как мы должны сняться с якоря на рассвете, то им не следует мешкать на берегу.
Часов в восемь вечера баркас с восемью матросами под начальством младшего помощника отправился на берег. Губернатор обещал мне задержать их всех, напоить допьяна и не отпускать до тех пор, пока мы не успеем сняться с якоря и выйти из гавани. Едва только баркас успел отойти достаточно далеко, чтобы ничего не было видно и слышно, мы молча стали готовиться к поднятию якоря. Капитан сошел вниз, но еще не ложился спать. Я пошел к нему и сказал, что не лягу до тех пор, пока не вернется баркас, и что я за всем присмотрю и обо всем позабочусь сам, а теперь приготовлю все, что нужно, чтобы поутру мы без хлопот могли сняться с якоря. Поэтому он может спокойно ложиться, а на рассвете я его разбужу. Капитан охотно согласился на мое предложение, и спустя полчаса я заметил, что он загасил у себя свечу и, вероятно, уже спал.
Так как было настолько темно, что мы с палубы не могли видеть брига, стоявшего на якоре всего в каких-нибудь трех кабельтовых от нас, то справедливо было предполагать, что и с брига нас не было видно. Обнадеженный этим обстоятельством, я прошел на нос и спустил в море якорный канат, стараясь сделать это по возможности совершенно беззвучно. Одновременно я послал людей распускать паруса. Дул легкий ветер, который мог гнать нас со скоростью двух узлов, и мы знали, что ветер должен был постепенно крепчать к рассвету, что было весьма утешительно для нас.
После получасовой молчаливой и беззвучной работы мы, несмотря на недостаточность людей, снялись с якоря и подняли паруса. Можете себе представить, как мы были довольны тем, что так хорошо управились со всеми маневрами, не переставая ни на минуту зорко следить за тем, не были ли замечены с брига и все ли там по-прежнему погружено в сон, и нет ли за нами погони. Под страхом этой погони мы оставались вплоть до рассвета, когда ветер стал свежий, и мы, наконец, почувствовали,