– Последним, у кого я видела эту книгу, был Улфелдер, – сказала Дженни Гарпу.
– Мам, но ведь Улфелдер уже три года как школу окончил, – напомнил ей Гарп.
Когда Дженни сообщила декану Боджеру о своем уходе, Боджер искренне огорчился и сказал, что в Стиринг-скул будет ее не хватать и что они всегда готовы принять ее обратно. Дженни не хотела показаться невежливой, но все же промямлила, что медсестра всюду найдет работу; она, конечно, еще не знала, что никогда уже не будет работать медсестрой. Боджера очень удивило, что Гарп не собирается поступать в колледж. По мнению декана, у Гарпа не было ни малейших проблем с дисциплиной с тех самых пор, как он в пятилетнем возрасте благополучно пережил происшествие на крыше; вдобавок Боджер всегда гордился своей ролью в спасательной операции, и эта гордость питала его теплое отношение к Гарпу. Кроме того, Боджер болел за школьную борцовскую команду, а также был одним из немногочисленных поклонников Дженни. Впрочем, он вполне спокойно воспринял известие, что мальчик как будто увлекся «писательским делом» (так Боджер называл увлечение Гарпа). Дженни, конечно же, не стала ему говорить, что и сама хочет попытать счастья на писательском поприще.
Собственно, эти ее планы и вызывали у Гарпа наибольшее замешательство, но он ни словом не обмолвился о своих сомнениях даже в письмах к Хелен. События развивались очень быстро, и Гарп успел выразить свои дурные предчувствия лишь в разговоре с тренером, Эрни Холмом.
– Твоя мать знает, что делает, я уверен, – сказал ему Эрни. – Ты бы лучше о себе побеспокоился.
Даже старый Тинч был полон оптимизма.
– Эт-т-то, конечно, ч-ч-чуточку эк-к-ксцентрично, – сказал он Гарпу, – однако м-м-многие блестящие идеи сп-п-перва кажутся эк-к-к-ксцентричными.
Годы спустя Гарп вспомнит, что заикание Тинча было своеобразным предупреждением, которое посылало ему собственное тело, видимо пытаясь сообщить своему хозяину, что он умрет от п-п-п-переохлаждения.
Дженни твердила, что они уедут сразу же после выпускного вечера, но Гарп рассчитывал остаться в Стиринге на все лето.
– Господи, ради чего? – удивилась Дженни.
Ради Хелен, хотелось ему сказать, впрочем, у него пока не было таких рассказов, которые оказались бы достаточно хороши для Хелен, и он уже написал ей об этом. Вот почему оставалось только ехать и срочно начинать писать хорошие рассказы. Да и вряд ли можно рассчитывать, что Дженни согласится провести в Стиринге целое лето только ради того, чтобы он мог еще разок сбегать «к пушкам»