Ах, как горячо молились. Боже, как хочется, чтобы 17 год для России был бы светлым и радостным.
Ведь говорят же «Велик Бог земли русской». Он видит всё. Он знает, что кто бы ни сделал это дело (убийство Распутина), эти люди искренно, горячо, страстно любят Россию, свою Родину. Люди эти, любя Россию, горячо преданы своему Государю. Ведь такое положение вещей долго продолжаться не могло. Ведь во время такого страшного испытания, такого ужасающего напряжения, каковым является эта война для России, она, наша родина, не могла быть управляема ставленниками по безграмотным запискам какого-то конокрада, грязного и распутного мужика. Пора было очнуться от этого кошмара, пора было увидеть луч чистого света.
Теперь, дорогой друг, должен тебе привести несколько картинок из нашей жизни, и тогда тебе будет вполне ясна вся обстановка.
Много было обедов, и официальных и просто дружеских. За этими обедами всегда говорились речи. Речи эти граничили с политическими. Т. е. другими словами, кто более открыто, кто посдержаннее, радовались известному событию. Конечно, имена не назывались. Причина радости была всегда скрыта, но, повторяю, речи эти были почти патриотическими. Моё пребывание здесь всех убедило, – и это видно, – что я замешан «в этом деле».
Что же касается личного моего состояния, нравственного и физического, то я уже немного это описал. Только вчера я лучше себя почувствовал. Противная простуда не покидала меня. Нравственно я теперь успокоился. Только дальность от дома, вот главная причина неприятностей. Письма почтой идут почти 2 недели. Новости из России приходят из газет лишь на 10 день. Иногда находит феноменальная тоска по дорогим мне. По тебе, родной. Много я бы дал, чтобы увидеть тебя. Но в общем жить можно. Как я тебе телеграфировал, большой компанией было мне найти то трогательное к себе отношение, которое я тут встретил у новых товарищей. Бог поможет мне!
Ну, а теперь родной – прощай. До следующего письма. Не забывай совсем меня в далёкой Персии. Обними мамочку – бибишек. Крепко любящий тебя.
Дмитрий.
Покажи письмо Марии. Скажи ей, что я часто о ней думаю и не забуду трогательное её отношение ко мне в трудные минуты. Крепко её и ещё раз тебя целую. Любящий тебя «изгнанник».
Казвин, Персия, 7 февраля 1917 г.
Мой дорогой папа.
Спасибо, милый, за письмо твоё. Мне так приятно слышать о Вас всех, мне дорогих и близких.
Тетя Михен прислала мне копию письма, которое семейство написало! И странную на этом письме резолюцию. Действительно, резолюция вполне неожиданная. Фраза «никому не позволено заниматься убийствами» как-то ставит семейство в положение шайки преступников, занимающихся разбоем и грабежами на большой дороге.
Потом вполне