– Я вас буду называть Матренушкой, иногда Мотей, – по-немецки обратилась бабушка к фрейлейн Матильде. – Вы мне отвечайте губами, я пойму. Говорить будем только наедине. Если кто услышит – все, конец нам. С Олюшкой будете заниматься вечерами, а я посторожу, чтоб никто не подслушал. Ты, Олюшка, поняла, что это теперь твоя тетя Матрена? А я?
– Мария Игнатьевна, – я помню. А почему нельзя по-старому? – девочка была в хорошем настроении, ей почему-то казалось, что туда, куда они едут, уже добрались родители, и они встретятся, чтобы уже не расставаться.
– Это долго объяснять. Позже сама поймешь, – бабушка говорила спокойно, но чуткое детское ухо улавливало дрожь в голосе, заминки почти в каждом слове.
– Хорошо-хорошо. Пойму.
Они ехали почти неделю, пока однажды ночью не высадились в поле, предварительно в спешке собрав вещи по приказу проводника.
– Доброй ночи, товарищи женщины, – окликнул их Николай. – Нас уже ждет подвода. Садитесь.
– А вы как сюда добрались? – спросила Мария Игнатьевна.
– В соседнем вагоне, подстраховывал вас. Вдруг что не так. Садитесь и поехали. Нам до света надо добраться в поселок. Говорите смело, вокруг никого. Возница дома спит.
– Куда мы едем?
– Нашел я вам поселок, почти городок. Школа есть. Больничка. Часовня. В нее ходить нельзя. С попом дружбу не водить. Будете жить в бревенчатом доме, на втором этаже. На первом – что-то типа библиотеки. Шить умеете? Хорошо. От старых жильцов машинка осталась. Будете строчить и зарабатывать. Что с Матреной делать не знаю. Пусть шьет. Это лучше всего. Ну а Оля в школу пойдет. Я к вам буду заезжать. Редко. И дам вам свой адрес – пишите, если что-то случилось. В письме называйте меня братом. «Здравствуй, брат Николай. Давно не было от тебя письмеца». Вот как-то так, понятно? По-деревенски. И «ждем в гости на именины» – это значит, что мне надо срочно появиться. На крайний случай дам другой адрес. Да, и еще. Прежде чем выйти на улицу, посмотрите во что люди одеты. Продуктов вам немного припасли. Топить умеете?
Ничего такого бабушка делать не умела, зато фрау Матильда была на высоте: она справилась и с печью, и с горшками, и с нехитрой едой из допотопных продуктов.
Первые платья сшили себе.
– Надо экономнее материю тратить. Здесь такой нет, да и не скоро будет. Я свое черное платье перелицую, мне и этого довольно. А Олечке надо будет сшить – на днях в школу поведу. Сошьем два одинаковых. Чтоб в порядок приводить. Девочка ведь. Испачкаться может.
С этого момента девочке всегда шили два одинаковых платья. Пару дней Оля носила одно, а потом второе, пока первое проветривалось, отутюживалось.
– Девочка всегда должна быть аккуратной. Это закон, – бесконечно повторяла бабушка.
Первая клиентка появилась в школе.
– Ой! Какое платье! – ахнула учительница, разглядывая Олю. – Я бы такое сама носила…
– А у вас материя есть? – ласково спросила бабушка. –