Изложение плана операции заняло минут десять, после чего Игнатьев остановился, обвел взглядом присутствующих.
– Я закончил и хочу услышать ваши замечания, – сказал он.
– Авантюра! – быстро бросил Гайданов, оторвавшись от бумаг.
Голова Гайданова была начисто лишена растительности и походила на бильярдный шар, обтянутый загорелой, немного подсушенной, но еще не дошедшей до стадии ветхого пергамента кожей. Волосы не росли у него даже на щеках, над губой и на подбородке, так что он не мог похвастаться ни усами, ни бородой. В этом было виновато знойное солнце Востока, которое выжгло все его волосы. Но Гайданов нисколько этим не огорчался. Напротив, он постоянно подшучивал над своими друзьями, у которых были и роскошные усы, и не менее роскошные бороды, замечая, что время, которое они вынуждены уделять своей внешности, можно потратить с большей пользой. В Туркестане он сильно повредил желудок, питаясь непривычной пищей. Нередко она была плохого качества, а жажду приходилось утолять солоноватой водой. С недавних пор желудок генерала скручивало от боли. Справиться с ней Гайданов мог, лишь крепко стиснув зубы. Он старался говорить короткими фразами, чтобы боль не застигла его на полуслове. Любая жирная пища после Туркестана вызывала у него аллергию. Спазмы начинались, стоило только кому-то произнести слова «плов» или «жареный баран».
– Но очень привлекательная авантюра… – сказал Рандулич.
Примерно такие же чувства должны были владеть Кортесом, когда он в сопровождении четырехсот конкистадоров решился покорить Перу. Или горсткой пиратов, которые уничтожили гарнизон Картахены и разграбили этот богатый город. Или ватажниками Ермака, присоединивших к Русскому государству самые богатые ее земли, которые кормят его уже не первое столетие и еще сотни лет будут его кормить.
– Согласен, – сказал Гайданов. – Но в этом плане есть по меньшей мере один слабый момент. Что вы будете делать, если «Муромец» по каким-то причинам не сможет забрать штурмовиков обратно?
– Снабдим их соответствующими инструкциями. Мои агенты постараются переправить их в нейтральные страны. Но в любом случае, я уверен, что они уничтожат замок. Напомню, что им заинтересовались британцы, – ответил Игнатьев.
«Подложить свинью британцам – что может быть приятнее?» – подумал Рандулич. Британская империя пока еще оставалась в числе союзников, но было очевидно, что она вновь станет главным врагом России, после того как Центральные государства будут разбиты, а в Антанте начнется раскол. В глубине души Рандулич никак не мог смириться с мыслью, что ему приходиться воевать на одной с англичанами стороне. Он относился к этой стране и ее имперским амбициям более чем прохладно. На левом предплечье Рандулич носил рваный безобразный шрам, оставшийся от английской разрывной пули «дум-дум». Этот шрам – личная обида. О ней можно не вспоминать, хотя в сырую и промозглую