Сразу невольно вспомнились рассказы о том, что именно дядя Николай еще перед войной уговаривал своих кузенов создать тайное общество, а в перспективе – свободную республику Чока на Сахалине. Но тогда он был совсем молодым. Это сейчас – полковник, человек с положением. Правда, среди нынешних борцов за свободу, по слухам, имеются и генералы.
Сколько дяде? Тридцать или тридцать один? С точки зрения Андрея – едва не глубокий старик, но впереди у этого старика еще много лет активной деятельности.
– Как у вас дела в Белой Руси?
Имение молодого офицера располагалось под Минском. Небольшое имение, земли не сказать чтобы плодородные, доходов мало.
Или полковник сознательно уводит разговор с неприятной для себя темы?
Беседа была прервана появлением очаровательной женщины. Глаза ее были настолько глубоки, что тут бы и применить узнанную фразу от оставшегося в столице Русской Мексики друга, но вот незадача – все слова напрочь вылетели из головы.
– Прошу познакомиться. Андрей, мой троюродный племянник. Моя супруга Виктория Петровна.
Обаятельная улыбка, протянутая рука… Андрей почувствовал, как кровь быстрее побежала по жилам.
У каждого народа свои обычаи. Знатному потомку испанцев просто неприлично иметь меньше трех-четырех имен, этакого обращения к заступничеству сразу нескольких святых, но среди русских можно представить жену проще. Как принято в России. Раз она распространилась до далекого заокеанского континента.
– Как добрались? Вы же из метрополии? – Виктория спрашивала по-французски, не то не освоив русскую речь, не то следуя традиции дворянского сословия.
– Признаться, порою скучновато. Очень долгий переход через океан. Да и по прибытии – прежде – в Мехико, потом уже с назначением – сюда. Пока до вас доберешься…
Супруги весело рассмеялись в ответ на признание.
– Что ж ты хотел, Андрей? Америка. Пространства здесь – не хуже, чем на Руси. Скажи спасибо, хоть ямскую службу наладили. Я приехал, тут и того не было. Приходилось добираться повсюду самостоятельно.
Полковник мимолетно улыбнулся, вспомнив что-то из давних уже времен. Сколько лет он уже провел здесь? Семь? Или даже восемь?
Мысли о прошлом тут же уступили место заботам о настоящем.
– Людей не хватает, – пожаловался полковник. – Невозделанной земли кругом – море, а заселить ее некем. С вами много поселенцев прибыло?
– Много, – сразу перед глазами встало переполненное судно. – В основном немцы. Но и наши тоже имеются. Сами знаете, Николай Николаевич, раз крепостное право здесь запрещено, многие из крестьян бы поехали, но кто же из помещиков их отпустит? А выкупить себя и семью могут единицы. Кое-кто вообще говорит о пагубности колонии и дурном примере, который она подает подданным. Мол, простые поселяне начинают говорить между собой о царящей здесь воле.
Супруги