– Он герой Чесменской баталии, – напомнил я, – и дворянин.
– Наплёл уже вам про своё геройство? Вся его заслуга в морском предприятии заключалась в том, что он заткнул дурака Эльфистона и доверил командование эскадрой Спиридову. Если бы сделал наоборот – кто знает, как все дело обернулось бы. А шрам, что уродует его лицо, он получил не в героических сражениях, а в кабацкой драке.
– Но, он больной.
– Кто? Орлов? – громко усмехнулся Аракчеев. – Вы слишком доверчивы, друг мой. Он – волк в овечьей шкуре. Уж поверьте мне, я всю эту сволочь: Орловых, Зубовых, Салтыковых… хорошо знаю. Для них вы, я или ещё какой-нибудь честный шляхтич – так, хуже лакея. Ну, хватит об этом. – Он отложил перо. – Завтра прошу вас быть готовым встать рано утром и по первому зову прибыть к дежурному офицеру.
Посыльный от Аракчеева поднял меня в четыре утра. Небольшая квартирка на набережной Мойки, которую я снимал, за ночь промерзала, словно склеп. Хозяйка экономила на дровах и топила только вечером и утром. Я втиснул ноги в ледяные сапоги, надел холодный сюртук, накинул плащ, пропахший дымом караульных костров. Хотел выпить воды, но в оловянной кружке вчерашний чай покрылся корочкой льда.
– Пошевеливайтесь, – торопил посыльный. – Хорошо, что вам бриться не надо, грубо намекал он на моё юношеское лицо, ещё не поросшее щетиной.
Посыльный приехал верхом и привёл осёдланную лошадь для меня. Я послушно вышел вслед за ним на мороз. Раннее утреннее небо усыпали звезды. Город спал. Даже фитильки уличных фонарей, казалось, дремали, еле-еле освещая заснеженную мостовую.
На Дворцовой площади нас ждал Аракчеев с двумя офицерами.
– Долго копаемся, – сдала мне замечание Аракчеев. – Привыкайте: вас могут потребовать в любую минуту, и вы должны прибыть немедля.
Конюхи вывели любимого белого коня Павла Петровича Помпона. Седло высокое, пёстрый персидский чепрак.
Мы будем сопровождать императора? – поинтересовался я. – Так рано?
– Четыре утра – его любимый час, – ответил Аракчеев. – Отправляемся инспектировать ведомства.
Вскоре появился сам Император, бодрый и свежий.
– Хорошая погодка, господа! – весело сказал он, усаживаясь в седло. – Ах, сколько звёзд в небе! И морозец славный. Ну-с, приступим! – и тронул коня.
В лесном ведомстве светилось только одно окно.
– Нам сюда, – сказал Павел, указывая на серый мрачный фасад.
Я соскочил с лошади и принялся стучать в высокую двустворчатую дверь.
– Сильнее, сильнее! – требовал император.
– Кто там? – грозно окликнул привратник.
– Открывай! Император с ревизией, – крикнул я.
– Я, вот, тебе сейчас кочергой промеж глаз как дам, – угрожающе пробасил привратник, откидывая засов.
– Отпирай, дурак, пока самого на конюшню не отправили, – прикрикнул Аракчеев.
Створка распахнулась. Выглянул высокий бородатый мужик. Увидев, кто перед ними, грохнулся на колени и перекрестился.
– В