Правда, завистники из коллег, возмущенные, что Войно-Ясенецкий привел в советское учреждение знахарку, добились запрета работы с мазями. Но врач и в дальнейшем нашел возможность продолжить опыты с катаплазмами (12).
Время показало, что Лука упорствовал не напрасно. Сегодня в медицине широко применяются мази на водорастворимой основе. Например, левомеколь.
В конце ноября 1933 года, после окончания ссылки, профессор приехал в Москву. Он посетил канцелярию митрополита Сергия, но от предложения занять какую-либо из вдовствующих кафедр отказался. Ему хочется заниматься медициной. И он идет в Наркомат здравоохранения, хлопочет об институте гнойной хирургии, но ему отказывают. Несколько месяцев проходят в бесплодных поисках. Войно-Ясенецкий сначала едет в Крым, в Феодосию. Потом возвращается в Архангельск, где два месяца принимает больных в амбулатории. Весной 1934 года решает повидать детей, направляется в Ташкент. Но долго оставаться здесь ему неудобно, поскольку присутствие бывшего правящего архиерея смущает митрополита Арсения (Стадницкого), занявшего кафедру. С большим трудом удается получить должность консультанта в небольшой больнице в Андижане. В это время профессор заболел редкой болезнью, сопровождавшейся отслойкой сетчатки глаза. Ему дважды оперировали больной глаз, но так его и не спасли.
Осенью 1934 года в урезанном виде вышли в свет «Очерки гнойной хирургии», книга, которую автор ждал более 10 лет. «Чрезвычайно тяжелый путь сельского хирурга-самоучки, который мне пришлось пройти, научил меня весьма многому, чем хотелось бы теперь, на склоне моей хирургической деятельности, поделиться с молодыми товарищами, чтобы облегчить их трудные задачи», – писал В.Ф. Войно-Ясенецкий в предисловии к первому изданию своей уникальной книги.
Она написана хорошим литературным языком. Помимо медицины в ней даны любопытные больничные истории, портреты пациентов. Вот, скажем, шестидесятилетняя старуха Фекла. Она пришла пешком из деревни в земскую больницу. У нее температура 39 градусов, болит шея и «вся нездоровая». Натруженными руками Фекла снимает платок, и мы видим на слипшихся от гноя волосах лист подорожника, под которым огромный карбункул (13).
«Оперируя больного, – пишет автор, – никогда не забывайте, что перед вами страдающий человек, имеющий любящую семью, которая может остаться осиротевшей, если допустить ошибку при операции. Помните, что он вручает вам самою жизнь свою, и никогда не называйте его «случаем» интересным или неинтересным, как это часто делают лишенные совести и любви врачи».
Такой личностный подход неотделим от соборности. Не коллектив, сложенный из органических кубиков, не индивиды, воюющие друг с другом за место под солнцем, а личности, идущие с автором одной дорогой жизни, – вот кого видит он в своих пациентах.
Монография