Исчез он, как водится, в бездне секса.
Красивый, словно святой покровитель циников, Апреа погиб неделю спустя в автомобильной катастрофе.
Некоторые готовы поклясться, что за рулем сидела Софи Лорен.
Софи и Марио, проведя бурный вечер в миланской гарсоньерке Апреа, после бесконечной череды безмолвных совокуплений, утратили быстроту рефлексов.
Агенту Лорен удалось замять скандал.
Иначе Карло Понти отправил бы ее в Поццуоли готовить пиццу.
На этот раз не понарошку. Не ради Паоло Стоппы[5].
Куда делись обещания и мечты юности?
Куда делось будущее?
Никогда и ничего не было.
Надеюсь, Антонио крепко спит.
Что ему снится?
Море? Или небо, на которое он тупо глядит, покачиваясь на волнах?
Он знает, что я его отец?
Он знает, что я готов за него умереть?
Он знает, что на все остальное мне наплевать?
А это кто такая? Кажется, я ее видел раньше. Неужели графиня Маланни? Тоже мне графиня… бывшая шлюха. Здесь об этом известно нам одним. Мне и ей. Поэтому она делает вид, будто мы не знакомы. Она переписала жизнь заново. У таких, как она, – семь жизней. Таких женщин отливают из железобетона.
Это точно она? Я ведь ее лет двадцать не видел. Охмурила придурковатого сынка Барбаро, производителя бытовой техники, который греб деньги лопатой.
Посулила ему оргии, путан и наркотики в немереном количестве.
Парень сделал качественный скачок: от тщательного учета расхода и прихода до полной беззаботности. Все они так себя ведут, когда находится буксир, за который можно прицепиться и плыть.
А она ведет себя словно королева, превзошедшая всех своей развращенностью.
Какое красивое и редкое слово. Развращенность.
Интересно, Антонио понимает, что значит “любить”?
Антонио любит меня?
Ради какой награды я так стараюсь?
Почему мне ничего не сказали?
Почему ясно не объяснили, что награды не будет?
А новенькая девочка на подпевках вполне ничего. Забыл, как ее зовут. Милая. Одета чуть старомодно. Это нехорошо: напоминает о времени, когда я еще на что-то надеялся.
Надежда умерла, как солдаты, которых подстрелили на первом же марше.
Шампанского! В том углу требуют шампанского. А вот моя нелюбимая песня.
Еще одно несдержанное обещание.
Что будет с Антонио, когда я умру? “У вас сердце пошаливает”, – сказал зимой врач в Пескаре. Вдруг я сейчас рухну на клавиатуру?
Интересно, как они будут дальше веселиться в компании мертвеца?
Разве я такого не видел? Я и не такое видал. Где же это было?.. Ну да, я выступал в Альба-Адриатике, наверное, году в тысяча девятьсот восемьдесят третьем. Бармен медленно осел на пол. Аневризма аорты. Музыка перестала играть.
А когда тело унесли, меня попросили начать сначала.
Публика