Как вы понимаете, ничего более умного мне просто в голову не приходило.
И тут до меня внезапно дошло, что в комнате странным образом слегка попахивает плесенью, и что непонятный и непривычный запах этот я ощутил еще вчера в коридоре.
Теперь я уже решительно забеспокоился и начал осматривать комнату матери, впрочем, не собираясь производить обыск и не рассчитывая что-нибудь найти, а скорее для того, чтобы убедить себя в том, что в комнате ничего нет. И все это время, понимаете ли, действительно не ожидал ничего обнаружить, надеясь рассеять собственную неуверенность.
Посреди моих поисков мать проснулась, и мне, конечно же, пришлось объясняться. Я рассказал ей и об открытой двери, и о стуках по перилам, и о том, что, поднявшись наверх, нашел ее спящей. Я умолчал о запахе, не слишком-то сильном, однако пришлось сказать, что двойное повторение одной и той же ситуации заставило меня понервничать и, быть может, пробудило фантазию, так что я решил оглядеться, хотя бы для того, чтобы успокоиться.
Я подумал, что не следует упоминать о запахе не столько потому, что не хотел пугать мать, не будучи испуган сам; просто в голове моей запах каким-то боком связывался с вещами слишком неопределенными и непонятными, чтобы о них можно было говорить. Конечно, сейчас я способен анализировать и облекать мысли в слова, но тогда даже не осознавал причину собственного молчания, не говоря уже о следствиях из нее.
Однако мои неосознанные ощущения отчасти передала словами моя мать.
– Какой отвратительный запах! – воскликнула она и, посмотрев на меня, немедленно умолкла, а потом добавила, все еще глядя на меня чуточку взволнованно: – Ты ощущаешь что-то неладное?
– Не знаю, – ответил я. – Ничего не могу понять, если только ты и в самом деле не ходишь во сне.
– Но запах… – проговорила она.
– Да, – ответил я. – Он озадачивает и меня. Я обойду весь дом, однако не могу представить себе возможной причины его появления.
Я зажег матери свечу и, взяв лампу, обошел остальные спальни, а потом и весь дом, в том числе все три подвала, что стало испытанием для моих нервов, поскольку на самом деле я нервничал в куда большей степени, чем готов был это признать.
Закончив обход, я вернулся к матери и сказал ей, что беспокоиться не о чем. В конце концов, нам удалось уговорить друг друга и поверить в то, что в сущности ничего не произошло. Матушка моя не хотела соглашаться с тем, что ходит во сне, однако с готовностью признала, что дверь распахнулась, так как она вчера едва тронула задвижку. Что касается стука, причиной ему было, конечно же, движение коробящегося старинного здания или мышь, сдвинувшая с места кусок отвалившейся штукатурки. Запах объяснить оказалось труднее, однако в итоге мы сошлись на том, что в нем была виновата сырая земля, и ночной ветерок донес до нас через окно влажный запах из сада или, кстати, с крохотного кладбища, располагавшегося