«Наш» рояль сделал человек по имени Стейнвей. Наверное, у него ушла на это вся его жизнь. Репертуар у меня бедный, лучше всего выходят «Палочки для еды». Этот опус я и исполняла, пока дядя Том не попросил меня остановиться. После этого я его наглухо закрыла, и клавиатуру и крышку: мне не понравилось, как Кларк смотрит на рояльную механику. Я мягко, но твердо пообещала переломать ему во сне руки, если он хотя бы пальцем дотронется до рояля. Именно так. Вежливо, но твердо. Он сделал вид, что не слышит, но я-то знаю, что говорила не в пустоту. Этот рояль служит музам и не должен стать жертвой нашего Маленького Архимеда.
Что бы ни говорили электронщики, разница между «роялем» и настоящим роялем огромна, пусть даже их глупые осциллографы показывают, будто звук у них одинаковый. Одно дело – закутаться в сорок одежек, и совсем другое – забраться на колени к Па и согреться по-настоящему.
Я не все время сидела под домашним арестом, я побывала в казино с Герди и Декстером Куньей. Декстер – родной сын мистера Курта Куньи, председателя правления. Кстати, Герди собирается остаться на Венере, и это очень меня огорчает.
Я спросила ее:
– Почему?
Мы с ней сидели вдвоем в гостиной нашего дворца. Герди тоже живет в «Тангейзере», но она сняла весьма скромный номер, он чуть больше ее каюты на «Трезубце». Я от большого ума пригласила ее к нам и только потом сообразила, каково ей было смотреть на весь этот блеск и великолепие. Но я хотела, чтобы она помогла мне одеться. Дело в том, что я теперь должна носить – брр! – кучу ортопедических штучек. В туфлях у меня – супинаторы, тут и там – разные уплотнители, чтобы я не растеклась в стороны, как амеба. Я умолчу, как их называет Кларк, он невоспитанный грубиян, невежа и вообще варвар.
Я все это терпеть не могу. Но при 0,84 g мне без них не обойтись, потому что упражнения, которыми я изнуряла себя на «Трезубце», помогли мало. Одно это вполне может отшибить охоту жить на Венере и на Земле, будь они даже столь прекрасны, как наш Марс.
Герди помогла мне надеть эту сбрую. Кстати, именно она и купила ее для меня. Но сначала она заставила меня сменить макияж, а ведь я в точности скопировала его из последнего номера «Афродиты».
– Иди умойся, Подди, – сказала она, едва глянув на меня, – а потом начнем все сначала.
Я надула губы и сказала:
– Не буду.
С первых же шагов я заметила, что на Венере все женщины раскрашены, как «краснокожие индейцы», которые стреляют в «славных ребят» в кино. Даже Мария и Мария на работе носят втрое больше макияжа, чем мама на званом ужине (на работе она вообще не пользуется косметикой).
– Подди, Подди, ну будь же умницей!
– Я и так умница. Меня с детства научили, что воспитанные люди все делают так, как местные жители. А ты