Остальные члены команды по очереди дежурят в убежище, вооружившись списками пассажиров и схемами их размещения.
Обслуживание заметно ухудшилось в эти дни: бо́льшую часть команды сняли с обычных обязанностей (у них теперь одна обязанность, и они должны исполнить ее быстро, при первом же звуке тревоги). Большинство постов по тревожному расписанию занимает именно обслуживающий персонал: инженеров, связистов и иже с ними нельзя отрывать от работы. Так что каюты весь день остаются неприбранными (если только вы не заправите за собой кровать и сами не наведете порядок, как я), обед затягивается вдвое, а обслуживание в кают-компании и вовсе отменено.
Казалось бы, пассажиры должны понимать неизбежность этих временных мелких неудобств и благодарить людей, которые обеспечивают их безопасность.
Как бы не так! Поверьте этому – и вы поверите чему угодно. Вы ничего не видели в жизни, если не видели пожилого богатого землянина, лишенного привычных удобств. Он считает их своим неотъемлемым правом, потому что полагает, что они входят в стоимость билета. Я видела, как одного такого чуть удар не хватил, а ведь он в возрасте дяди Тома и должен бы соображать, что к чему. А он побагровел, нет, реально побагровел, понес околесицу, и все потому, что официант не сразу принес ему новую колоду карт.
Официант в это время сидел в скафандре и не мог покинуть свой пост, а стюард пытался успеть в три места разом, да еще отвечал на вызовы из кают. Но нашему славному попутчику на все это было наплевать; пока он был в состоянии говорить, он пригрозил вчинить иск «Линии» и всем ее директорам.
Конечно, не все ведут себя так. Миссис Грю, несмотря на полноту, сама заправляет постель и никогда не теряет терпения. И некоторые из тех, кто раньше требовал массу услуг, тоже стараются обойтись собственными силами.
А некоторые ведут себя прямо как избалованные дети. Это и в детях-то неприятно, а уж в дедушках и бабушках – просто отвратительно.
Итак, я вошла вслед за капитаном в убежище и сразу же убедилась, как четко работает тревожная команда «Трезубца». Меня схватили прямо в воздухе, как мяч, и передали из рук в руки. Конечно, мы были на главной оси корабля, а при 0,1 g это нетрудно, но все равно дух захватывает. Еще одна пара рук запихнула меня в мою ячейку так же небрежно и безразлично, как хозяйка укладывает чистое белье. Кто-то крикнул: «Фрайз Подкейн!» – а другой ответил: «Есть».
Места вокруг меня, выше и ниже, слева и справа, заполнялись удивительно быстро – команда работала с размеренной эффективностью автоматического сортировщика почтовых капсул. Где-то плакал ребенок, и сквозь плач я услышала, как капитан спросил: «Это последняя?»
«Последняя, капитан, – ответил казначей. – Как со временем?»
«Две минуты тридцать семь секунд. Твои ребята могут подсчитывать фишки – тревога не учебная».
«Я