– О, Алехандро! Мой бедный Алехандро! Как вы могли с ним так поступить? Всем же известно, что мой брат и мухи не обидит. А вы довели его до самоубийства, и если он умрет, это будет на вашей совести, детектив! – в голосе слышались искреннее отчаяние и укоризна.
Марк оторвался от стены и с неподдельным изумлением уставился на Рианнон.
– Кто вы? – хрипло спросил он.
– Венди Торнтон! Двести восемьдесят пять Лонг-стрит, Биксби, округ Оклахома-Сити, – теперь голос просто сочился иронией. – Хотя уже нет. Теперь место моего обитания находится немножко ниже города – на местном кладбище!
В комнате послышались охи, вздохи и даже всхлипы. Так клиенты реагировали на происходившее здесь нечто. На впалых щеках Марка появились два красных пятна. Недоверие и изумление читались в его глазах. Венди, точнее, Рианнон снова обратилась к мужчине.
– Это все мерзавец Клэй Соумс виноват! Я говорила ему, что не люблю его, а он словно с катушек слетел.
Марк, справившись с первоначальной оторопью, постарался действовать как детектив:
– О ком идет речь? Кто этот Соумс?
– Наш сосед. Он с детства был таким, птиц морил, а когда вырос, вбил в свою дурную голову, что я должна принадлежать ему. – Рианнон поморщилась. – Все не могу забыть его руки на моей шее.
А вот руки Ланкастера непроизвольно сжались в кулаки. Таня прищурилась. Нет, нет, не может быть, чтобы этот человек… О Боже! Она же ничего особенного не говорит! Как ты, такой разумный, рациональный, скептически настроенный, можешь принимать на веру все, что молвит эта женщина?! Девушке захотелось вскочить с места и хорошенько встряхнуть детектива. Опомнись, кричало ее сердце, она же обманывает тебя!
Но Рианнон, словно прочитав ее мысли, нанесла смертельный удар:
– Не веришь мне, – произнес звонкий голосок, – устрой в его доме обыск. Помнишь следы цепочки, что ваш патологоанатом обнаружил на моей шее? Так вот, мой кулон, что он сорвал в ту ночь и забрал себе, хранится в коробке из-под обуви в его комнате.
Воцарилась гнетущая тишина. Тане даже показалось, что она не дышит. Марк во все глаза смотрел на медиума, и молодая журналистка буквально чувствовала, как в его голове крутится сложный механизм осознания слов мадам Бланшар.
Внезапно женщина повела плечами и встряхнулась, будто пыталась что-то оттолкнуть от себя. Секунду спустя ее лицо приобрел знакомое недовольно-надменное выражение.
– Прочь из моего тела!
Женщина повернулась вбок и сердито рявкнула на кого-то, видимого только ей.
– Терпеть не могу, когда вы лезете в мое тело! И что с того, что ты хочешь говорить? Говори – я переведу!
Послышался глухой хлопок. Теперь уже студентка присоединилась к "швабре" и рухнула без сознания. Увы, Бернарда