«Потому что это моя партия…» – читалось в его взгляде.
– Потому что мы отстаиваем традиционные ценности, – пояснил он. – Именно благодаря нашей, м-м-м, взвешенной политике страна стабильно существует и развивается уже больше века.
– Хорошо, я подумаю, – эти слова я произнес со всей доступной мне серьезностью. Еще бы, ведь речь шла о деле государственной важности!
После чего покинул кабинет Кохэгена, но из приемной уйти не спешил. Решил проверить одну свою догадку. Догадка оказалась верной – не прошло и минуты, как в кабинете президента что-то звякнуло, словно стекло стукнулось о стекло.
Похоже, мистер Кохэген употребляет прямо на рабочем месте.
– Ну как, все в порядке? – поинтересовался Барт, когда я спустился на первый этаж. – Уладили свои дела?
– Да нет, он послал меня к Харконену, – ответил я, пожимая плечами. – У меня такое впечатление, что он просто хотел побыстрее отделаться от меня.
– Угу, вот это точно, – кивнул Барт и заговорщически подмигнул. – У него и без вас дел хватает.
– Расфасованных в бутылки по две пинты? – решил я проверить свою догадку.
Барт расплылся в улыбке, демонстрируя мне, что стоматология в Хоулленде находится на уровне прошлого века.
– А вы человек внимательный. Так что ж, воспоследуем примеру нашего президента? – он кивнул в сторону своей импровизированной караулки размером с фотокабинку в приличном супермаркете.
– Мне, вообще-то, еще надо повидать этого Харконена, – заметил я, принимая, однако, предложение.
– Харконен никуда не денется из Хоулленда, – философски заметил Барт, доставая зеленую пузатую бутыль и сверток коричневой бумаги, пахнущий чем-то вкусным. – А вот добрый бокал вина в обеденный перерыв никому лишним не будет. Тем более это вино того стоит, поверьте мне.
Вино и правда того стоило. Мягкое, почти без вкуса алкоголя, зато с легкой земляничной терпкостью, оно было словно волшебным образом перенесено сюда с солнечных равнин Гаскони или Прованса.
– Не поверите, это наше местное вино, – развеял иллюзию Барт, нарезая широкими ломтями белый козий сыр и розовую, с мраморными прожилками, ветчину. – Все это натуральное, с фермы моего племянника Микаэля. У парня настоящий талант к сельскому хозяйству, как и у его покойного папы, моего брата. Сам я хозяйствовать на земле не умею, вот и подался в полицию.
Сыр, ветчина и ржаной хлеб были под стать выпитому вину.
– Так вы к нам надолго? – спросил Барт, жуя.
Я вздохнул: похоже, мне часто придется отвечать на этот вопрос:
– Еще не решил, но думаю, что надолго.
– И от чего это зависит?
– От многих вещей. На самом деле я ищу место, где можно в покое пожить пару-тройку лет.
– Достал большой мир? – лукаво подмигнул Барт. – Ну да, там к нам, мелким, не шибко хорошо относятся, хоть и постоянно твердят, что это, мол, совсем не так. Чертовы лицемеры!.. Я вот здесь всю жизнь свою прожил и не жалею. Но многие уезжали, а все равно потом возвращались.