Я была несколько шокирована, но также я была очень молода. Я подумала, что если они думают так, то мне просто надо провести больше времени с ними, чтобы их понять.
Вскоре я вернулась во Франкфурт и пыталась совмещать свой фриланс в журналистике с учебой. Также я начала посещать заседания крупного процесса против террористов. Обвинения были выдвинуты против пяти алжирцев, которые собирались взорвать собор Святой Богоматери и рождественскую ярмарку во французском городе Страсбурге в декабре 2000 года, за девять месяцев до 11 сентября. Большинство этих людей прошли подготовку в тренировочных лагерях в Афганистане, и я хотела понять, кем они были и почему приняли решение сделать то, что собирались. Иногда я писала статьи в одну из франкфуртских газет или репортажи для радиостанции, но по-настоящему именно мой собственный интерес заставлял меня ходить на эти заседания.
Во время перерыва в суде в кофейне по соседству я встретила американских журналистов. Среди них была Шэннон Смайли, американка, которая работала в берлинском отделении «Вашингтон пост» как помощник корреспондента и местный корреспондент. Она говорила по-немецки, и мы уже разговаривали в зале суда. Также там был парень из Associated Press, кто-то из «Чикаго трибьюн» и женщина из агентства Reuters. Еще там был один репортер, с которым я никогда не встречалась раньше, – Питер Финн, начальник берлинского отделения «Вашингтон пост», который много писал о международном терроризме.
– «Уотергейт» в «Вашингтон пост»? – спросила я, когда меня представили Питеру.
Он улыбнулся. Я не могла поверить, что сижу за одним столиком с ведущим корреспондентом этой газеты. Я спросила, так же ли Вудворд и Бернстейн красивы в реальной жизни, как актеры в фильме. Питер и Шэннон засмеялись.
В то время я с трудом говорила по-английски. Но с помощью Шэннон мы поговорили о Гамбурге, и я рассказала о людях, с которыми там познакомилась.
– Интересно, – сказал Питер.
Через неделю мне позвонила Шэннон. Она сказала, что Питер хочет мне что-то предложить и мы должны встретиться. Сердце мое стучало очень быстро, когда в один прекрасный день в мае 2002 года я входила в комнату для завтраков отеля «Штайгенбергер» в аэропорту. Питер встал, чтобы поздороваться со мной. Он сказал, что работает над статьей о Гамбургской ячейке для «Вашингтон пост». Предполагалось,