В Нью-Йорке я бродила по городу в одиночестве. Люди здесь были не такие, как в Германии. Они все время куда-то спешили, но при этом улыбались. Я сходила во Всемирный торговый центр и постояла около башен-близнецов. Вместе с однокурсниками мы побывали в «Нью-Йорк таймс», посмотрели на развешанные на стене Пулицеровские премии и побывали в редакции новостей, которая очень напоминала ту, которую показывали в фильме «Вся королевская рать». Это было как сон. Я все время задавалась вопросом: что было бы, если бы мои родители поселились в Соединенных Штатах, а не в Германии или если бы они были достаточно богаты, чтобы на год послать меня в Англию или Америку для изучения английского? Может, тогда у меня появился бы шанс попасть на работу в «Нью-Йорк таймс» или «Вашингтон пост»?
В мае я окончила журналистскую школу и вернулась во Франкфурт, где хотела завершить получение университетской степени по политологии и международным отношениям и в конечном счете устроиться на работу корреспондентом на немецкое радио или писать в журнале, специализирующемся на проблемах Ближнего Востока или Северной Африки.
Таков был мой план, но в реальности все пошло совсем по-другому. Я делила свое время между учебой и написанием статей в местные газеты и на радио. Чтобы не платить за жилье, я жила с родителями, но откладывать много денег мне в итоге не удавалось. После многих лет каторжного труда в плохо проветриваемой кухне у отца начались астма и боли в спине, которые не давали ему подолгу стоять на ногах. К тому времени, когда я вернулась домой, он работал сокращенный рабочий день и вскоре ушел на пенсию. Мама тоже рано ушла на пенсию из-за болей в спине и плечах, возникших из-за того, что она годами таскала тяжелые утюги в церковной прачечной. Также родители страдали от депрессии, хотя они об этом и не говорили. Иммигранты их поколения, уборщицы и повара, они тяжело работали и никогда не поднимали голову, никогда не бросали вызов властям «немецких немцев». Многие годы мама ходила к врачу, назначавшему ей болезненные инъекции от шума в ушах, который так и не прошел. Мама смиренно допускала, что он знает, что делает, пока я не пошла с ней на прием и не спросила, почему ее состояние не улучшается. Доктор был чрезвычайно удивлен.
– Обычно такие люди, как ваша мать, не задают вопросов, – сказал он.
– Мы не понимаем, что у нас тоже есть права, – позже сказала мне мама. – Мы никогда не решаемся ни о чем спрашивать.
Родители покинули свои дома и свои семьи, они без устали работали, чтобы создать лучшую, более легкую жизнь для своих детей, но нам все равно приходилось страдать. Когда