И опять склонился к мотору.
– Спасибо, что не спросил, с рыбалки ли я пришла, – прокричала Рита уже с терраски, гася под кастрюлькой газ. Включив электрический самовар, прибавила:
– Вся деревня ко мне сейчас обратилась с этим вопросом, хоть я задами шла. Представляешь?
– Рита, твой городской снобизм не красит тебя, – заметил старик, – людей надо уважать, даже если они задают тебе странные, на твой взгляд, вопросы. Разве они тебя оскорбляли?
– За что людей надо уважать? – возмутилась Рита, – Только за то, что они родились без хвостов и шерсти? Или за то, что им приходится постоянно работать, поэтому думать некогда?
– Да, в том числе и за это. Уж лучше вовсе не думать, Риточка, чем додуматься до того, что ты сейчас изрекла.
Рита огорчилась. Меньше всего на свете она хотела обидеть деда. Это был человек, который ни разу в жизни не сделал зла никому, исключая тех, с кем бился на фронте. И вот – обиделся. И понятно было, на что. Родившись в деревне, он деревенским так и остался, хоть получил два высших образования и полвека прожил в Москве, где преподавал в академии Жуковского. Впрочем, он никогда на внучку подолгу не обижался. Она была на него похожа – мечтательные глаза, глубокая рассудительность, нос с горбинкой. Лет до пяти росла Рита с мыслью, что её дед может всё. Её разочарование было страшным, когда вдруг выяснилось, что он не умеет играть на скрипке. Чуть повзрослев, она могла целыми вечерами слушать его рассказы о страшной и бурной юности, о войне, о послевоенной жизни. Любила слушать, как дед вполголоса напевает, что-нибудь мастеря или наблюдая за поплавком. Песни "Заводь спит", "Варяг" и "Путь сибирский дальний" запали в сердце ей на всю жизнь.
– Дед, а тебе лини когда-нибудь попадались? – спросила Рита во время завтрака на терраске. Завтрак был сытным, хоть не изысканным – манка, яйца, вареная колбаса, чай с бубликами. Иван Яковлевич наморщил лоб, вспоминая.
– Да, я линей ловил. Не очень, правда, больших. До двух килограммов.
– А это было давно?
– Лет десять назад. Здесь, под Вязовной.
– А ты специально шёл на линя?
– Да что ты? Я специально ни на кого не нацеливаюсь. Что клюнуло, то и клюнуло. Рыбалка – это приятный отдых, не больше.
Рита задумчиво отхлебнула чаю.
– Ты не усматриваешь здесь мистики?
– Мистики? – удивленно переспросил Иван Яковлевич, – О чём ты?
– О том, что линь не клюет у тех, кто пришёл ловить именно линя – какие бы тонкие снасти он не наладил, какую бы вкусненькую наживку не приготовил, как бы не прикормил. Линь умнее хитрых.
– Чистые сердцем Бога узрят, – изрёк отставной военный и, отодвинув свою тарелку, также начал пить чай. Теперь удивилась Рита.
– Это откуда?
– Новый Завет.
– Ты что, веришь в Бога?
– Нет. И ты это знаешь. Ни в Бога, ни в сатану, ни в мистику. Я всю жизнь посвятил науке и верю в то, что она может дать ответ на любой вопрос. А Библию прочитал