– Эй! – позвал ее Элиль.
Девочка подняла на него большие черные глаза, перестала всхлипывать и сказала что-то на аккадском, а может на шумерском.
– Я не понимаю, – покачал головой Элиль. – Говоришь на хурри?
– Да. – Девочка встала с ковра и несмело подошла к окошку. Она показалась ему совсем маленькой и худой, и… так похожей на младшую сестренку. Сердце больно кольнуло. Такие же большие черные глаза, ротик такой же пухленький, лоб высокий чистый. Только щеки у его младшей сестры румяные и напоминали половинки спелого персика, а у этой девочки они бледные и впалые.
– Почему ты плачешь? – спросил Элиль.
– Здесь холодно, – пожаловалась девочка тонким голоском. – Я замерзла.
Глядя на ее тонкие плечики, обескровленное лицо, глаза, полные печали и страха, Элилю стало ужасно жалко девочку. Она совсем ребенок. Зачем ее держат в подвале? Его воспитывали воином, а воин обязан защищать слабых, жертвуя собой. Элиль забыл, в каком он положении: есть тот, кто страдает больше него, кто нуждается в защите. Плевал он на угрозы и побои!
– Сейчас!
Элиль пробрался в дом, стянул кусок козьей шкуры мягкой выделки. Хозяин в холодные дни укутывал ноги этой шкурой, когда ложился спать. Элиль отнес шкуру узнице. Девочка накинула на плечи мех, поежилась.
– Хранит тебя Иштар, – поблагодарила она, после робко попросила: – Ты не мог бы принести чего-нибудь поесть? Я не ела два дня.
Ее еще и голодом морят. Ох! если бы над его сестрой так кто-нибудь издевался…
– Жди!
Элиль направился к кухне. Жирный повар, напоминавший переспелую грушу, как раз, чистил на улице овощи. Элиль прокрался за его спиной. В каменном очаге, сложенном кругом, пылали угли. Большой медный закопченный котел весело бурлил, источая аромат бульона со специями. Разделочные столы ломились от закусок. Мальчик стащил с медного подноса большую румяную лепешку, выловил ложкой из котла приличный кусок мяса и выбрался обратно. У самого в животе заклокотало. Для себя бы он никогда не посмел воровать, но для беззащитного ребенка…
Узница набросилась на мясо, набивая полный рот.
– Осторожно. Горячее, – предупредил ее Элиль, сам невольно сглотнул слюну.
Девочка смутилась и виновато спросила:
– А тебя за это не накажут?
– Нет, – соврал Элиль. – Ешь. За меня не беспокойся. Я еще фруктов принесу.
Он вновь побежал на кухню и нацелился на большое блюдо из потемневшего дерева. В нем лежал красный виноград и янтарные финики. Элиль выбрал самую спелую гроздь. Набрал полные руки фиников…
– Вор! – заорал повар, неожиданно возникший за спиной. Он перекрыл огромным жирным телом выход. – Попался гаденыш! Сейчас я тебя отучу воровать.
Мясистый кулак ткнулся Элилю в лицо. Искры вспыхнули перед глазами. Мальчик полетел на пол. Его бросило в жар. Весь мир перевернулся. Злость, гнев, копившийся долго в душе, словно лава из жерла вулкана выплеснулась наружу. Он