– Что, Надя, нет у вас в городе таких щей?
– Нет, дедушка.
После обеда все отдыхают. Я лежу рядом с бабушкой и думаю о Дозоре. Бабушка поет песню. Незаметно проваливаюсь в сон.
Просыпаюсь в темноте. Вскакиваю, одеваюсь как на пожар и бегу на кухню. Бабушка с мамой лепят вареники с мясом и квашеной капустой. В печке трещат и ссорятся дрова.
– Внученька, как спалось? Молочко с пышками будешь?
Усаживаюсь на скамейку и подпираю лицо кулачками.
– Нет, не буду. А где дед с папой?
– Во двор пошли. Дорогу чистят.
Одеваюсь. На печке все уже высохло, и даже валенки. Теплые, мягкие, лучшие друзья. Заглядываю в сенки. Пес поднимает голову, из радостной пасти свешивается язык.
– Прости меня, Дозорушка, – шепчу я и бегу на улицу. Через минуту работаю во дворе маленькой снеговой лопатой. Дед сам ее смастерил. Кидать снег – настоящий деревенский труд. Носы красные от мороза, шапки съехали набекрень, жар пышет изнутри.
Пустынная зимняя улица. Никого не видно. Только посмеиваются желтые огоньки избушек. Дед выносит ведро с золой и горячими угольками, высыпает на дорогу. Черное пятно буравит белотканую ленту улицы. Подхожу и трогаю угольки валенком: миллиарды красных искринок разбегаются в стороны. Увлекаюсь занятием и оказываюсь в середине костровища. Ножкам тепло… Валенки начинают дымиться. Отскакиваю в сторону. Отец смеется до слез, маме ничего не сказали.
Мысли возвращаются к Дозору.
– Дедушка, а он бегать сможет?
– Еще как! Даже прыгать сможет!
– Дедушка, а можно Дозор в сенях поживет, пока не поправится?!
– Нельзя. Он живет на улице.
– Ну, дедушка, – слезы начинают скатываться бусинами. – Хотя бы во дворе?
– Нет! И больше никаких разговоров.
– Тогда я вместе с ним на улицу жить пойду! – выставляю ногу вперед и смело смотрю деду в глаза.
Смешинки-бесенята пляшут в добрых глазах старика.
– Ишь ты, какая! Как деда слушаться – не дозовешься, а как усы в сметане испачкала, так смелая стала!
Дед прав. Опускаю виновато голову.
– В свинарнике пусть пока поживет, – смягчается дед.
– Спасибо, дедушка, – так хочется его поцеловать от радости. Да не любит он телячьих нежностей.
Наступает банное время. Мужчины первые, женщины – следом. В баню уходят налегке, прихватив с собой полотенце. Когда бежишь в баню, мороз жалит колени. В бане пахнет веником и мокрыми стенами. Я ложусь на полок, уткнувшись лицом в березовый букет. Листья пахнут летом. Вспоминается роща, бабушкина звонкая песня, ворох веток. Дед хитро посматривает по сторонам и вяжет ладные венички. Луг жужжит и хлопочет.
Горячий пар громко ругнулся. «Ш-ш-ш» – белый столб поднимается к потолку. Паримся с бабушкой три