На втором биг-маке скорость упала. Мы стали тяжелыми в пузе и руках, как мама говорит – осоловели, и принялись светски беседовать. Меня малость отпустило, и я стал спрашивать, как в школе, как на продленке, ну и опять про сказки, конечно. Дилька вспомнила точное название, я вспомнил, что здесь бесплатный Wi-Fi, вытер руки и вытащил телефон. Дилька тут же потребовала поставить последний ролик, где родители поют. Еще здоровые и нормальные. Всего-то дней пять прошло, елки.
Я не стал объяснять, что от этого ролика теперь выть хочу. Просто сказал: «Потом». Дилька надулась. Ничего, как надулась, так и сдуется, проверено.
Я сказки не люблю. И не знаю. И папа с мамой тоже – ну, мама только камыр-батыра[16] готовит иногда, если тесто остается. Ну и про шурале с кыш-бабаем[17] все слышали, конечно. Хотя еще больше народу почти всерьез считает, что по-татарски Дед Мороз называется Колотун-бабай, Баба-яга – Кошмар-апа, а трактор – шайтан-арба. Местный юмор такой.
Вот Дилька – да, она давно все сказки прочитала, но, кажется, забыла все, что с лошадками не связано. А я и не читал, и не собирался. Пришлось вот без сборов.
Я нашел русский перевод. Но там почему-то все слишком мягонько было: по сусекам поскребу, душечка-подушечка. Поэтому нашел татарский, как это называется, первоисточник. Вчитался и охнул. И полез в словари и мифологические справочники. И больше уже не охал, а сидел, уткнувшись в экранчик. И не слышал, чего там Дилька щебетала, потихоньку доедая свою картошку с моим соусом.
По-татарски песенка звучала так: «Хвостом туда-сюда машу, воем так и сяк глушу, если булку не вернешь, изрублю-распотрошу». Qalca, qalca turaem.
Пела песенку бабка, которую в переводах называли ведьмой или Бабой-ягой. По-настоящему она называлась не волшебницей и даже не Кошмар-апой. Она называлась или calmawız – «проглотка» то есть, или ubırlı qarçıq, то есть «убырова старуха». То есть старуха, в которую вселился убыр.
А убыр – это такой нечистый дух вроде черта, который по-русски называется упырь. Но татарский убыр не пьет кровь. Это балканские сказочники придумали, а остальные за ними повторяют. Ubır до сих пор в переносном смысле значит «обжора», ну и куча родственных слов есть со значениями типа «глотать кусками». Даже провалы в земле похоже называют. Потому что убыр вылазит из-под земли, жрет мертвецов и маленьких девочек, а особенно любит младенцев и неродившихся детей. А еще залезает в животных и людей, которыми двигает, как куклами на перчатке. Из обычной пенсионерки или даже нестарой женщины он выбрасывает душу, а саму превращает в коварную людоедку. Вот она и называется ubırlı qarçıq.
Мужикам везет меньше. Есть выражение ubırlı keşe – убыров человек. Так чокнутых зовут, а мама сторожа на автостоянке так однажды обозвала, когда он разорался и чуть шлагбаумом нам стекло не разбил.
В справочнике говорилось, что ubırlı keşe – не чокнутый, а заполучивший внутрь убыра. И узнать такого человека