но без обмана и не могло обойтись, потому что поверить в любовь у него не хватило храбрости, каждую минуту он был готов обернуть в цинизм свои лучшие чувства, и поэтому они обернулись сами таким образом. Теперь он копается с искренним недоумением в своем прошлом. Он помнит радость вдохновения, помнит, что радость эта была женщиной вызвана, помнит те зовы, которые звали его куда-то, и не понимает, «что огонь потух – остался пепел». А огонь-то самое главное и есть. Если бы он сумел переключить его на что-нибудь другое, поставил бы этот огонь перед собою впереди, то были бы и теперь у него интересы, желания, устремления. Та женщина, которая зажгла этот огонь, кто бы она ни была, осталась бы всегда воспоминанием ценным и не пошлым. Но этого не случилось, он не стал строить «шестого этажа», думал, что то хорошее, что вызывала любовь, останется навсегда хорошим, ан вышло-то наоборот: «пятый этаж» тоже разрушился, сгнил, и ничего, кроме сальных, грязных и пошлых воспоминаний, не осталось. Когда-то любовь к женщине звала его вперед, он всматривался вдаль и чувствовал – как это хорошо. Теперь он повернулся назад и смотрит на то место, откуда его женщина звала, – там грязная лужа, но он никогда не признается в этом, ибо впереди для него ничего нет и он твердо помнит, что именно на этом самом месте он счастлив был. Поэтому он и называет свои пошлые воспоминания единственным, что у него имеется отрадным в жизни. Плохая это правда, но все-таки правда, и нет у его теперь другой. Живым трупом не желает Иван Семенович еще быть, старается уверить, что он еще нужен жизни, но чем он нужен? Своим пережитым прошлым – вот его мнение на этот счет. Когда он говорит о настоящем, то он только жалуется, ноет да охает. Ничего не способен он показать в настоящем, впереди огней нет – ну и топчется без толку на месте. Остается лишь одно – уверять себя и других в полноценности прошедшего и не замечать, что это прошедшее, раз остановившись, – гниет и только. Много таких Иванов Семеновичей на Божьем Свете. Все, кто забывают, что будущее всегда должно быть, рискуют превратиться в разносчиков старого, полусгнившего хлама, мечтающих «в прошлом ответа найти невозможного». Ответы же на прошлое лишь те получают, кто беспрерывно идут вперед. В будущем ответы прошлого заключены, и в будущем лишь прошлое понимается. Будущее же всегда может быть. Помню, читал где-то, как один астроном умирал, любил он жизнь, но не отчаивался на пороге смерти, ибо надеялся, что, может быть, на Луну с другой стороны после смерти взглянуть удастся. Вот если бы Иван Семенович так же какой-нибудь интерес в будущем имел, не прогнило бы до такой степени и прошлое его, не «нуда», а человек был бы. Так понимает моя философия Ивана Семеновича. Насколько она права – судите сами, я за дальностью расстояния и скудност[ью] материала, проверить ее не могу. <…>
ПавликП. Ф. Беликов – Г. В. Маховой21 марта 1935 гTallinn «Посмотрим на звезды. Нам сказали, что сосуд мудрости пролился из Тушиты и капли чудесного напитка засияли в пространстве.
