Миссис Кэри-Льюис говорит, что я могу опять приехать в Нанчерроу, это очень мило с ее стороны. Я уже написала ей, как положено, письмо с выражением благодарности за гостеприимство. Через несколько дней каникулы, и я поеду в Уиндиридж. Мы гуляем четыре дня, с пятницы до вторника. Пришла открытка от тети Луизы: она приедет за мной на машине утром в пятницу и мы поедем в Порткеррис покупать велосипед.
Я взяла свой китайский ларец в Нанчерроу и на время оставила его там, потому что в школе его некуда деть. Миссис Кэри-Льюис подарила мне несколько своих раковин каури, чтобы я положила их в один из выдвижных ящичков ларца.
С уроками все в порядке, за тест по истории я получила семь баллов из десяти. Сейчас мы проходим по литературе Хораса Уолпола, а по истории – Утрехтский договор. Очень хочу узнать о вашем новом доме в Сингапуре. Тяжело вам будет расставаться с Джозефом и Амой.
Крепко обнимаю, привет Джесс,
Она стояла у окна своей спальни в Уиндиридже и смотрела на поле для гольфа и на бухту вдали, но ничего не могла толком разглядеть: все было затянуто матовой пеленой проливного дождя. Да и на глаза ее непрестанно наворачивались детские, глупые слезы – неожиданно ею овладела отчаянная тоска по дому.
Странное дело, ведь только что начались короткие каникулы в середине триместра, а с тех самых пор, как мама попрощалась с ней и уехала, оставив ее в «Святой Урсуле», подобное уныние не охватывало ее. В школе просто времени не оставалось скучать по дому, слишком многое надо было сделать, успеть, выучить, продумать и запомнить, в то время как вокруг без конца суетились и сновали другие люди, гремели звонки, и умственное напряжение разнообразилось такими обильными дозами подневольной физкультуры и спорта, что, когда Джудит наконец забиралась в постель и можно было поплакать в подушку, она, почитав несколько минут, проваливалась в глубокий сон.
Да и в Нанчерроу, рассказывая по ходу разговора о родителях и сестре, вежливо отвечая на вежливо поставленные вопросы, она не чувствовала ни пронзающей тоски, ни боли. По правде говоря, во время того волшебного уик-энда Джудит почти и не вспоминала о маме с папой, как будто они принадлежали какому-то погибшему, точнее – исчезнувшему на время миру. Может быть, надев вещи Афины Кэри-Льюис, Джудит обрела вместе с ними какую-то новую индивидуальность – человека, потерявшего связь с семьей и живущего только настоящим.
Теперь с тоской она вспоминала о Нанчерроу, мечтая перенестись туда, к Лавди, в этот храм солнца, цветов и света, из бездушного дома тети Луизы, угнездившегося на вершине холма назло всем ветрам, где у нее не было другой компании, кроме трех пожилых женщин. Но здравый смысл наконец пришел ей на помощь, напоминая, что весь Корнуолл сейчас мокнет под дождем и Нанчерроу не может избежать этой общей печальной участи. Еще когда она проснулась в школьной спальне,