То же самое происходит и со временем. Постиндустриальная цивилизация не нуждается в синхронизации трудовых усилий, поэтому она упразднила главную добродетель своей предшественницы – пунктуальность. Люди постепенно заменяют механическое время более удобным им биологическим. Все меньше ниточек привязывает нас к жесткому расписанию труда и досуга. На смену социальным ритмам машинной цивилизации приходят новые темпоральные структуры, основанные на индивидуальном ощущении времени. Каждый живет в своей временной капсуле, по своим часам, со своим ощущением длительности.
В информационной цивилизации и время, и пространство каждый кроит по себе. Поэтому если промышленная эра с ее массовым производством и массовым потреблением требовала коллектива, то теперь общество распадается на мириады особей, каждая из которых защищает и культивирует свою инакость в интимной среде – у себя дома.
Если «индуст-реальность» строилась вокруг фабрики, то центр информационной цивилизации – дом, обыкновенный частный дом, который может стоять где угодно. Если раньше дом находился рядом с работой, то теперь десятки миллионов американцев берут работу на дом. Комфортабельные электронные «пещеры Маклюэна» так размножились, что уже изменили американский бытовой ландшафт. Домашняя жизнь, становясь единственной, дает большую свободу маневра, возвращает в распорядок дня плавность, легче вписывается в круговорот природы и вообще способствует тому неспешному патриархальному быту, который сплавлял воедино труд и досуг.
Средневековый ремесленник работал не восемь, а четырнадцать часов в день, но не выходя из дома. Более того, цеховой устав требовал от него сидеть у окна – чтобы прохожие могли оценить усердие в работе.
Эта аналогия скорее многозначительна, чем случайна. Постиндустриальная цивилизация оказывается похожей на доиндустриальную. Самые яркие ее черты – децентрализация, деурбанизация, демассификация – одновременно свойственны и самым передовым, и самым отсталым странам. Это дает шанс третьему миру догнать остальных, минуя хотя бы часть индустриальных кошмаров. Так новый смысл обретает старинное пророчество «хромые внидут в рай первыми».
Кризисы индустриальной цивилизации можно перечислять без конца, но можно и просто взглянуть на Магнитогорск или Детройт. Мы уперлись в стену, которую нельзя преодолеть простой силой: жизнь не становится лучше оттого, что в мире становится больше станков, танков или инженеров.
Связанное с прогрессом экологическое