Американский мультикультурализм. Интеллектуальная история и социально-политический контекст. Оксана Медведева

Америка не составлена из отдельных, удаленных друг от друга территорий, но представляет собой одну, единую, плодородную, широко раскинувшуюся страну, которую унаследовали наши западные сыны свободы, – писал один из «отцов-основателей» Джон Джей. – Провидению угодно было ниспослать эту единую страну единому народу, который происходит от одних предков, говорит на одном языке, исповедует одну религию, привержен одним и тем же принципам правления, следует одинаковым обычаям и традициям, народу, который в результате совместных усилий, борясь плечом к плечу в долгой и кровавой войне, завоевал свободу и независимость»[56].

      Ощущение внутреннего единства американской нации еще в большей степени обострилось под влиянием войны за независимость. И хотя до самого конца XIX в. оно оставалось весьма эфемерным, почти искусственным (особенно с учетом социокультурного и политического конфликта Севера и Юга), уже в это время американская национальная идентичность продемонстрировала свою уникальную мировоззренческую целостность. Ее основой стало представление о нации как гражданском сообществе, чье единство зависит от признания естественно-правового суверенитета каждой личности, а не от формального закрепления того или иного социально-политического порядка. Именно в таком контексте начинает формироваться представление об особом «американском образе жизни», предполагающем безусловное право каждого человека на равенство и справедливость правосудия, свободу совести, защищенность личного пространства, отстаивание собственных интересов, любые способы самовыражения, не умаляющие свободу и достоинство других людей. «Эти принципы образуют яркое созвездие, которое освещало наш путь и направляло нас в эпоху революции и преобразований, – утверждал Томас Джефферсон. – Они должны служить символом нашей политической веры, содержанием общественного наказа»[57]. Идеал общественного договора, объединяющего людей в их приверженности принципам свободы и личной ответственности, стал краеугольным камнем американской «национальной идеи». Сущность же национального общественного договора была сформулирована уже в «Декларации независимости»: «Мы считаем очевидными следующие истины: все люди сотворены равными и все они одарены своим создателем некоторыми неотчуждаемыми правами, к числу которых принадлежат: жизнь, свобода и стремление к счастью»[58].

      Подобную интерпретацию «национальной идеи» можно считать отражением либерального мировоззрения, присущего многим представителям американской политической элиты конца XVIII – начала XIX в. Но для закрепления ее в массовом сознании гораздо большее значение имела не идейно-политическая подоплека, а влияние протестантской культуры «Новой Англии». Ортодоксальные идеи кальвинистов, баптистов, нонконформистов эпохи «отцов-пилигримов» ушли, конечно же, в прошлое. Но в условиях отсутствия антиклерикальных и атеистических духовных движений