Черный снова ненадолго умолк, будто задумавшись. Тишину нарушало только потрескивание фитиля в лампе да хриплое дыхание Дабера.
– Хорошо, что напомнил, старик. Но ты бы мог это сделать и повежливее… – наконец, подал голос жуткий гость. – А ты решил угрожать мне?
– Ну… Я… Конечно, это, наверное, лишнее. Я просто подумал, что…
– Да плевать мне, что ты подумал. И на тебя плевать. Ты мне уже больше не понадобишься. Так что…
Черный взмахнул рукой, и в тот же момент раздались тугие щелчки сработавших самострелов Дабера. Два тяжелых болта ухнули в стену в том месте, где только что стоял покупатель. Сам же Черный исчез, оставив вместо себя лишь легкие струйки темного дыма. Через несколько мгновений рассеялись и они.
В наступившей тишине было отчетливо слышно хриплое дыхание Хорька. Сам Барт даже дышать перестал.
Черный появился так же внезапно, как и исчез. Будто бесформенный сгусток тьмы возник у самого прилавка, сверкнув на мгновение длинным узким клинком. Дабер захрипел, повалившись грудью на прилавок. Барт дернулся от ужаса, и половица предательски скрипнула под ним. Он зажмурился. Услышал, или…?
Секунды поползли медленно, лениво, как густой мед из кувшина. Хорек продолжал жутко хрипеть, беспорядочно царапая ногтями прилавок. Зазвенели безделушки, опрокинутые на пол. Брякнулась набок лампа, разлитое масло тут же вспыхнуло, языки пламени озарили стены убогого жилища.
Барт по-прежнему не мог пошевелиться. Казалось, жуткий тип в черном так и стоит на пороге, только и ждет, когда он покажется из-под прилавка. Во всяком случае, удаляющихся шагов слышно не было. А должно бы – вон он как до этого грохотал своими сапожищами!
Старые сухие доски тем временем разгорались все сильнее, и комната быстро наполнилась едким белым дымом. Барт, зажав нижнюю часть лица платком, выглянул-таки из своего укрытия.
Черного и след простыл. Дабер лежит поперек прилавка и уже не дергается. Кровищи натекло – полкомнаты. Картина жутковатая, но Барт уже столько страху натерпелся за последние минуты, что не очень-то и впечатлился. К тому же сейчас не до эмоций. Огонь с прилавка перекинулся на пол и ближайшую стену, перегородив единственный путь наружу. Еще чуть-чуть – и Барту уже не выбраться.
Юноша бросился вглубь залы, ойкнул, наступив на злополучное кольцо с шипом. Подобрал вещицу, сунул в карман. Можно было пошарить по полу, поискать остальное. Там ведь, кажется, какие-то серебряные фигурки были. Но, в отличие от Дабера, жадность Барта находилась во вполне разумных пределах, так что он бросился к ближайшему окну, сквозь пыльные стекла которого пытались пробиться солнечные лучи.
Может, когда-то окна в лавке и открывались, но в последний раз это делалось явно еще до рождения Барта. Счастливчик безуспешно дергал за ручки до тех пор, пока не вырвал их напрочь из прогнившей рамы.
Дым уже заполнил всю комнату, от него слезились глаза и горела глотка. Барт присел