Под грохот обвалившегося камина и треск ломающихся потолочных балок он вывалился на задний двор. Пробежал по инерции на другую сторону, с размаху встретив ладонями стену склада.
Пламя охватило весь дом неожиданно быстро, будто стены были заранее пропитаны горючим раствором. Жадные огненные языки вырывались из окон второго этажа, отдельные сполохи возникали даже на крыше. Мелькнула мысль о пожитках, которые остались там, в его комнатке на чердаке. Одежда. Лютня. Перечитанная много раз книга про Архипелаг, на которую он копил многие месяцы…
Барт тут же ужаснулся этим мыслям. Там, в огненной западне, гибнет вся его семья, а он думает о каких-то шмотках!
Может, кому-нибудь все же удастся спастись?
Из окна кухни вырвался сноп пламени, мгновенно превратился в огненного червя. Он успел вырасти по меньшей мере втрое, будто подпитываясь от бушующего вовсю пожара. Чудовище взвилось на дыбы, как рассерженная кобра, поводило в стороны безглазой мордой.
Да ведь чудищу нужен он, Барт! Оно его высматривает! Эта мысль подействовала на юношу как удар хлыста. Он опрометью бросился прочь от горящего дома, понесся, не разбирая дороги, сквозь ночь.
Что же он наделал? Что же он наделал?!
3
Год 237-й от Разлома. Где-то на южном побережье
Когда ты молод, дерзок и еще не успел получить от судьбы пару увесистых затрещин, жизнь кажется этакой нескончаемой портовой ярмаркой. Все испытания в ней сводятся к лазанью по скользкому столбу за сапогами или метанию жестких войлочных мячей в фанерные мишени. Ты по-хозяйски расхаживаешь между рядами, побрякивая серебром и медью в потертом кошеле и примеряясь, какое из испытаний тебе под силу. Не хочется ведь выставлять себя на посмешище, да и денег попусту лишаться – тоже.
И даже если ты последний голодранец, и монет в твоем кармане едва ли хватит на пару печеных яблок, легко расхаживать по этой ярмарке, торгуясь почем зря с лоточниками, подмигивая молоденьким торговкам сладостями и чувствуя себя хозяином жизни. До поры, до времени. Пока, наконец, нечто не ткнет тебя носом в грязную и жесткую, как булыжная мостовая, действительность.
И вот ты уже чумазый, голодный и без гроша в кармане скорчился в вонючем закутке под палубой, в котором хранятся запасные снасти, и только и ждешь, что кто-нибудь из матросов вытащит тебя оттуда за шкирку, как паршивого котенка. Юный Твинклдот провел в этом томительном ожидании много часов, пока усталость не взяла своё.
Так и прошла ночь – из тех, что скорее изматывают, нежели дают отдых. Барт завис на зыбкой грани между сном и бодрствованием, не чуя жестких канатных витков, служивших ему ложем, но чутко ловя каждый скрип утлого суденышка, каждый