…Жёлтые обои… мех голубоватой шубки… наручные часы… стеклянный браслет… фрагмент улыбки… велюровая перчатка сжимает фантик… узор свитера… каким завораживающим оказался этот мусор, стоило только порвать его на кусочки… Сложила всё обратно в конверт и не стала выбрасывать.
Миа: 5 июля 2003 года
Сказка о Василисе не очень премудрой и Василисе совсем тупой.
Ещё одна ночь на кока-коле с кофе – и у меня откроется третий глаз. Тыква самозабвенно поглощает бутерброд, я конспектирую «Лесного царя». В голове возникает мультфильм, сам собой, никак не выключишь. Со спецэффектами такой, на немецком языке и с гундосым переводчиком. Романы по программе читаем вслух и по очереди – так удобнее вести читательский дневник. Тыква пользуется беспомощностью моего мозга и диктует всякую ересь. Я на автомате конспектирую.
Домой приползла, завалив-таки зачёт. Залезла в кресло, стараясь не обращать внимания на эхо в затылке и тени, мелькающие по квартире. Включила «Алису в стране чудес». По ходу мультика стала выписывать цитаты:
«Вспоминая об этом впоследствии, Алиса подумала, что ей следовало бы удивиться. В тот миг, однако, всё казалось ей вполне естественным».
«Подумать только! Какой странный сегодня день! Я это или не я? Кажется, уже не совсем я».
«Всё куда-то движется и во что-то превращается».
Нашла на столе какие-то рекламные листовки и повырезала из них все двери… зачем-то…
Миа: 8 июля 2003 года
Майка долго канючила, что ей скучно, что её творческая душа требует духовной пищи и что мы чересчур расточительно расходуем лучшие годы своей жизни на сон и универ. В итоге мы отправились на какой-то концерт (я не разбираюсь в группах местного разлива, поэтому выступала в роли Майкиного аксессуара – ну просто чтобы ей одной там скучно не было). А Майка по дороге рассказывала, как провела выходные:
– Вчера ко мне явилась твоя ксерокопия.
– Мне уже страшно… чего хотел?
– Он был уже нетрезв; не то весел, не то полон сарказма на фоне окончательно съехавшей крыши, матерился гекзаметром. Сказал, что он умер, и мы должны его похоронить. Я хотела позвонить в дурку, но для начала позвонила Санче и Тыкве. Он принёс, кстати, распечатанную надгробную речь, и надо сказать, там было много пафоса и ненормативной лексики. Он сказал, что я должна прочитать это над его хладным телом на правах его лучшего друга. Сам написал, говорит. С гордостью так, как будто ему медаль за это должны дать.
– А вы теперь лучшие друзья? Что-то новенькое…
– Ну, я цитирую, это его реплика. Короче, мы устроили пикник на ковре, он лежал на полу, среди тарелок со всякой хернёй и стаканов. Санча, кстати, делала «кровавую Мери»!
– Да ладно!
– Да, я тоже отметила профессионализм, с которым она это делала, мы кажется чего-то не знаем о Санче.
– И при этом человеке мы стеснялись материться!
– Ну, «кровавую