Такие периоды в моей работе Фомка называл не иначе как «явление книжного червя народу», ибо в момент записывания со мной даже говорить было бесполезно, я все равно не слышала. И писать могла только на отдельных листах, чтобы потом положить их рядышком и начать чертить параллельные линии. В такие минуты я растворялась в звуках голосов и образов.
Без ложной скромности отмечу, что у меня была фотографическая память на… нет, не на лица (что весьма печально), а на разговоры. Вот именно, на разговоры. Они записывались в подкорке, складывались там аккуратными штабелями, а потом перегружали мозг и выливались в мои корявые и неразборчивые записи с кучей стрелок и черточек. Как выяснилось сегодня утром, я помнила даже то, что уловил мой абсолютно пьяный слух. Самым сложным при составлении записей было выделить из кучи фраз наиболее важные, несущие главный смысл и формирующие нужную ниточку расследования.
Начинала я всегда с составления последовательных логических цепочек.
Итак, единственное, что находилось в сокровищнице на виду, это стоявший на постаменте ларец. Он хранился рядом с той колонной, в которой артефакт указал скрытый выдвижной ящик с золотым пинцетом. Золотой листок хранитель, как я успела заметить, вытаскивая Мика из сокровищницы, прятал в основании того же постамента. Выходила примерно такая цепочка: постамент – шкатулка – шифр – бархатная подушка – золотой листок – колонна – золотой пинцет.
Дальше. Если взять сам артефакт, то с ним я могла связать следующие предметы: золотой шар – горошины – проекция – дух.
И наконец, место, из которого сей предмет был украден: сокровищница – семь печатей – король – хранитель.
Я не вписывала в цепочку ни следы, ни отпечатки, поскольку всего этого попросту не имелось. Впрочем, не имелось в самой сокровищнице, зато кое-что обнаружилось в книге и на золотом листке.
Схватив записную книжку напарника, выдернула из нее оба листка с отпечатками, навела лупу сначала на первый, затем на второй и с радостным воплем подпрыгнула в кровати – они идеально совпали. Есть! Хоть что-то у меня есть. Это радовало даже несмотря на тот факт, что отпечатки не принадлежали ни одному из послов, посетивших дворец в день исчезновения. Кстати, еще момент: зачем нужен золотой пинцет, если не затем, чтобы брать им волшебный листок? Таким образом, отпечаток пальца точно не мог принадлежать слуге, чьей постоянной обязанностью было выносить листок. К тому же, чтобы пройти несколько шагов с этой вещью на подносе, вряд ли нужно заранее читать о свойствах артефакта. Но кем мог быть этот человек, если за неделю дворец посетила целая уйма народа? Пора переходить к подсказкам.
Крепко задумавшись, я начала водить пером по чистому листу, записывая фразы артефакта. Если исключить заигрывания и издевательства, которые вполне в духе этого зловреды, оставались странные предложения, не всегда вписывавшиеся в его речь, взять хотя бы… и в этот момент меня