– Хорошо, позовите Доного, – приказал мулла.
Виновник всё это время беспокойно расхаживал у дверей сакли.
Когда вошёл отец, Шамиль почтительно встал. С минуту оба взволнованно глядели друг на друга, Доного первым виновато опустил глаза.
– Доного, садись сюда, – мулла указал место рядом с собой.
Шамиль продолжал стоять. Обратившись к Шамилю, мулла сказал:
– Всё, что было у нас на душе, мы излили, теперь подай отцу руку.
– И мне хочется излить ему то, что у меня на сердце, – сказал Шамиль. – Я повиновался тебе даже тогда, когда ты бывал неправ.
Доного кивнул головой.
– Ты давал слово и не сдержал, поклялся и нарушил клятву, простите меня за этот упрек. – Шамиль обвёл взглядом сидящих, затем вновь обратился к отцу: – Если ты любишь меня как сына, хочешь, чтобы я называл тебя отцом, выполни следующие условия: первое – не пей запрещённых Пророком напитков до конца своих дней; второе – не занимайся больше виноделием.
– Но ведь мы тогда разоримся! – всплеснув руками, воскликнул Доного.
– Это мои условия, – спокойно повторил Шамиль и добавил: – Пьянство наносит большой вред людям, доходы, полученные за счёт разорения и несчастья других, не принесут и тебе добра. Тот же доход ты можешь получить, если будешь продавать винные ягоды в свежем или засушенном виде.
– Сын мой, вино идёт дороже, я дам тебе слово, что буду продавать его только гяурам.
– Не надо этого делать и по отношению к ним, ибо потерявшие рассудок опаснее здравомыслящих.
Старый мельник стоял перед мужем дочери, держа в руках пожелтевший Коран. Мулла и старейшины сидели в ожидании.
Доного уступил сыну. Возложив руку на Священное писание, он сказал:
– Клянусь великим Творцом, Пророком и этим Кораном, что отныне уст моих не коснётся влага, запрещённая Аллахом. Остатки вина в нашем погребе будут вылиты на землю.
Среди сидящих послышались возгласы одобрения.
Примирение состоялось, разговор казался оконченным. Но Шамиль, также прикоснувшись к Корану, произнёс:
– Клянусь откровением Всевышнего, Всемогущего, Вездесущего, что, если мой отец Доного ещё раз нарушит данное слово, я совершу великий грех, сразив себя остриём этого кинжала. – Шамиль указал взглядом на кисть руки, которая покоилась на рукоятке оружия, висящего на поясе. Затем, обратившись к отцу, добавил: – В ответе перед свидетелями и грозным судом Справедливого будешь ты.
В тот же день Доного, возвратившись домой, вынес из погреба все глиняные кувшины и вылил вино на улицу.
– Вах! – восклицали удивлённые соседи, с сожалением поглядывая на винные лужицы и ручейки, смешанные с навозной жижицей, вытекавшей из хлева.
За день до возвращения Шамиля домой состоялся совет родственников. Старейший рода – Ганафи, который приходился